За беседой мы не заметили, как наступил вечер. В таверне стали собираться люди. Пришли Кара и Энель. Они сели за наш столик и с удовольствием слушали рассказы мага-отступника. Калена не было. На душе у меня было тревожно, я беспокоилась за него, я должна была ему сказать, что все понимаю. Подошел Барри. Он тоже начал рассказывать свои истории. Всем было весело, а у меня на душе скреблись кошки. Я не выдержала и встала из-за стола.
— Я пойду, сегодня был долгий день, я устала, хочу отдохнуть.
Все пожелали мне доброй ночи, и я вышла. Следом за мной вышла Энель.
— Мирра, что происходит?
— Ты о чем, Энель?
Она смотрит на меня своими удивительно проницательными зелеными глазами, потом нерешительно качает головой.
— Я подумала, что… Просто видишь ли, после утреннего представления, буквально через час, Кален становится чернее тучи, только что молнии не метал глазами. Накричал на кого-то и заперся у себя. Я пыталась с ним поговорить, но он лишь накричал на меня. Мирра, он никогда не кричал ни на кого. Я думала это связано с тобой…
— Мне нечего тебе сказать, Энель. Но я… попробую с ним поговорить… Он сказал, что вечером у вас совет, сказал, чтобы я пришла, чтобы обсудить мою военную подготовку. Так что у меня есть отличный повод к нему заглянуть. И вы подходите, чуть попозже.
Шпионка посмотрела на меня, едва улыбнулась и кивнула.
Новые силы.
Я направилась к палатке командора. Света не было. Но когда я подошла, услышала голос Калена.
— Уходи, Энель. Я не собираюсь ничего с тобой обсуждать.
Я промолчала. Что я могу ему сказать? Как я могу ему помочь? Я уже хотела уходить, но вспомнила, что он сам меня позвал, правда это было днем, до того, как ему стало плохо. Я должна с ним поговорить. Я решительно подошла ко входу и вошла внутрь. Тут же моей шеи коснулось холодное лезвие.
— Я же сказал, не заходить, оставь меня в покое, Энель. Завтра я буду в порядке, но не сейчас. Или ты хочешь проверить меня…
Лезвие прижалось сильнее. Я не шевелилась. Если раньше за ним такого не водилось, значит, я виновата в его состоянии, я должна пострадать от его гнева, никто другой, потому что… скорее всего именно то, что я уничтожила те капли энергии смерти в его крови, стало причиной его вспышки гнева…
— Что ты молчишь, шпионка, сказать нечего?
Он чиркнул кремнем и шатер осветил тусклый свет лампы. Меч все еще был у моей шеи, я уже чувствовала, как теплая капелька крови катится из-под острого лезвия, вниз к моей ключице. Тогда он повернулся, приподняв светильник… Он увидел меня и замер, я почувствовала, как дрогнула его рука, меч царапнул кожу у меня на шее.
— Мирра??? Создатель!!! Ты что тут делаешь, я же мог…
Он увидел каплю крови на шее.
— Я ранил тебя…
— Кален, это ерунда, это просто царапина. Я хотела…
Я видела, как напрягаются мышцы на его руках, видела, как он сжимает кулаки, видела, что он едва сдерживается, чтобы не бросится ко мне, видела, как дрожат его руки.
— Кален, ты сам сказал мне прийти вечером. Я пришла. Ты говорил о совете и о моем обучении, помнишь? Мне все еще необходим наставник, если вы хотите воссоздать орден Хранителей. А я ваш единственный шанс закрывать разломы, мне необходимо учиться. Ты понимаешь меня?
Я изучаю его энергию. И прихожу в ужас, то, что я уничтожила утром, не только вернулось, теперь это уже не несколько точек, это повсюду. Инариэль был прав, я не могу ему помочь так, от этого ему только хуже. Я должна это остановить.
— Кален. Инариэль мне все рассказал. Я должна извиниться, по незнанию я причинила тебе боль. Я считала, что смогу помочь тебе так, но… видимо сделала только хуже. Ты не виноват в том, что с тобой происходит, только я виновата в этом. Я пришла сказать, что если бы я только знала, какой выбор тебе пришлось делать… я бы никогда, ты слышишь меня, никогда не сделала того, что я сделала. Это моя вина. Ты можешь злиться, но только на меня. Я… я хотела сказать тебе… что я уважаю твой выбор, я никогда больше… не позволю себе ничего подобного, я не стану больше причинять тебе боль… Это все, что я хотела сказать. Опусти меч, Кален. Там уже ждут совета Энель и Кара. Это нужно нам всем, ты же понимаешь?
Голубые его глаза смотрели на меня, в них горел совершенно безумный огонь, я видела, как искры магии смерти разлетаются в стороны от его тела. Ему было очень больно из-за меня. Я должна что-то сделать с этим. Я должна ему помочь. Решение приходит само, я не знаю как, я не понимаю даже сути того что происходит, но безумный огонь, сдерживаемая боль. Это понимаю, я чувствую то же самое. Он все еще стоит в нерешительности смотрит на меня, а я уверенно подхожу к его постели, я знаю, что стоит под ней, я видела, как именно оттуда он доставал черную шкатулку. Он все еще не понимает, что происходит, когда я достаю ее, вынимаю из нее кристалл и измельчаю его в ступке.
— Мирра… Что ты делаешь? Оставь это! Откуда ты знаешь???
Я не отвечаю, я вспоминаю, что делает он, и четко повторяю его действия. Смешав порошок с жидкостью в бутылочке, протягиваю ему.
— Кален, я не знала, я не хотела причинять боли. Я думала, что помогаю. Твоя боль… это я по незнанию… я…
Как же ему объяснить, как рассказать, то, что понятно магам, но недоступно людям.
— Я знаю, что тебе сейчас нужно именно это, Кален, я вижу это. Пожалуйста, прости меня. Пей и ничего не бойся, я не оставлю тебя, я не испугаюсь, я уже все это видела, я уже готова ко всему, Кален. Я виновата, перед тобой, пожалуйста… Я больше не могу этого выносить… не могу видеть боль и холод в твоих глазах.
— Мирра, как ты… — дрожащая рука протягивается к флакону. — Этого никто не знает, того что ты сейчас сделала, тебе никто не мог этого рассказать.
Он подносит флакон к губам и выпивает одним глотком. Я вижу, как по его телу пробегает дрожь, вижу, как затуманивается сознание, я не могу сказать, о чем он думал до этого, но я видела, как ему больно. Выпив снадобье, он буквально меняется на глазах. Я вижу, как боль эмоциональная сменяется болью физической и эта, новая боль притупляет ту другую. Я подхожу к нему и беру его за руку. Он сжимает зубы, до хруста суставов сжимает руки. Я беру его руку и держу в своих.
— Командор, я…
Я не знаю, что ему сказать. Я не могу ему помочь. Его начинает трясти, я помогаю ему лечь в постель. Сажусь рядом с ним, но понимаю, что он меня еще не видит, что он еще ничего не осознает, его сознание все еще затуманено. Я не нахожу ничего лучше, чем просто сидеть рядом с ним и гладить его светлые волосы, или нежно поглаживать по плечу. Я не могу его оставить сейчас. С чего я вдруг решила, что мои действия помогут ему? Как я была самонадеянна. Я ничего не понимаю в этом мире, а уже хочу вершить свой суд. В полузабытьи он кричит что-то, он вырывается, пытаясь встать с постели, он рвется кого-то спасать, рвется кому-то помогать. Я не знаю, что делать. Я никак не могла такого ожидать. Я видела только сам процесс, но я не знала, что следует за ним. Я боюсь его, понимаю, что если он просто чуть сильнее меня отбросит, я не смогу устоять, я упаду, хорошо если он меня не убьет одним махом. Чуть светится маленький огонек в лампе, по стенам палатке расплываются тени. В горячке на постели мечется здоровенный мужчина, способный убить меня одной рукой. Но я не ухожу, меня держит рядом с ним ответственность, долг… или что-то еще, я не знаю, но уйти я не могу. Он начинает разговаривать в бреду. Сжимая зубы, он говорит, что не сдастся, что им не сломить его, что Создатель на его стороне. У него бред, или это воспоминания? Так продолжается еще несколько минут. Потом он открывает глаза. В них уже нет того безумного огня, сейчас это его обычные глаза, голубые, как небо, ясные, понимающие. Он вернулся, но увидев меня рядом, резко сел в постели.
— Мирра??? Что ты тут делаешь?
— Я так рада, что ты вернулся, Кален.
— Ты не должна была тут находиться, я не мог… этого сделать при тебе…
— Кален, ты ничего не делал, я все сделала сама. Я все объясню. Постараюсь. Ты как?