— Что угодно?
— У вас случилось что-то? — участливо интересуюсь я.
— Ой, не обращаете внимания. Это от радости. Мой дядюшка был ранен в последнем дозоре, целители сказали, что помочь ему уже не могут, мы уже вечером сходили с ним проститься, мы сами видели эту ужасную рану у него на плече. Матушка рыдала всю ночь, и мы вместе с ней, а утром, с час назад, дядюшка, в таверну пришел, сам, здоровехонек. Матушка, как его живого увидала, так и упала. Папаня на радостях лучшего вина достал. Сидим не можем поверить. А рассказывает дядюшка, что ночью к нему приходила посланница самого Создателя, что он чувствовал тепло ее лечебных прикосновений, снимающих боль. Сам поверить не может, но говорит, утром просыпается, а на плече только шрам и нет больше ничего. Вот такое у нас счастье. У нас свежей еды еще нет, только вчерашняя, так что вы уж простите, но зато батюшка сказал, первые пять посетителей сегодня бесплатно. Так что радуйтесь вместе с нами, счастье-то какое. Дядюшка говорит, сам командор эту спасительницу привел в лазарет. Нужно будет вечером у него узнать, кто она, отблагодарить, хотя батюшка нас с сестрой к нему не подпускает. А вы видели нашего командора? Какой красавец-мужчина! Такой… ой, услышит меня батюшка, на неделю запрет, но вы же женщина, не выдадите меня, правда?
Я пытаюсь сдержать улыбку. Похоже Кален так действует на всех женщин, от обычной девчонки- крестьянки, до самой Кары. Умопомрачительно. Кажется и я попала под его чары, это все объяснило бы… Но вот только мне совсем не это надо, то есть мне это совсем не надо… мне сейчас о спасении мира думать надо… Девушка не уходит, и я уверяю ее что сохраню ее тайну.
— Моя знакомая живет недалеко от заведения старухи Марго. С девочками тамошними общается, они все просто в восторге от командора. Вот бы, хоть разочек…
Я не понимаю кто такая Марго, где ее дом и что у нее за девочки, хотя догадки кое-какие есть… но что-то мне как-то нехорошо от таких догадок… От таких догадок во мне вспыхивает стыд, по-моему даже корни моих волос краснеют, вот уж не хочу я знать таких подробностей… Лучше бы ты не болтала, дорогая, а поесть мне принесла, а то я сейчас от голода и злости тебя съем. Из дальней комнаты выходит хозяин.
— Ой, что-то я тут вас заговорила, вы, наверное, кушать хотите? Я мигом все принесу, — засуетилась девушка, увидев отца, и заговорщицки приложила палец к своим пухлым губам.
Ко мне подходит Жан, кажется так его вчера называли между делом Кара и Энель.
— О, госпожа! Вы вчера проводили вечер в кругу госпожи Кары и госпожи Энель, быть может вы знаете кто сотворил это чудо, о котором с утра говорит весь Лоринг? Кто вернул наших воинов, кто вылечил их? Господин маг, сегодня еще не заходил, и командора еще не было, а я так хочу первым отблагодарить этого добрейшего человека. Эту могущественную чародейку! Может быть вам известно ее имя?
— Известно, — я даже не собираюсь отпираться. — Ее зовут Мирриэль.
— Так это о ней говорят, что она разломы закрывает? Так? А еще говорят она эльфийка… — Жан замирает, пытаясь заглянуть мне под капюшон.
Я не даю ему этого сделать и еще ниже опускаю голову. Вот еще его успокаивай потом. Нет уж, я тут поесть хочу. В это время в зал входит, чуть покачиваясь, тот самый молодой воин, страшную рваную рану которого я ночью залечила.
— Жан, брат мой! Поставь гостье выпивку за мое чудесное исцеление, — говорит он звонким, немного хмельным голосом и замирает на полуслове, всматриваясь в полумрак помещения.
Начинается, вот хотела же этого избежать, ну что мне делать? Не могу же я сбежать так и не поев… Солдат быстрым шагом приближается к столику за которым я сижу. Встав на одно колено, он прикладывает правую руку к груди, в жесте почтения.
— Госпожа, моя. Почему моя спасительница прячет свое дивное лицо под капюшоном? Вы опасаетесь кого-то в этом проклятом демонами месте? Мое имя Антоний, госпожа, моя жизнь, принадлежит вам, ибо без вас ее бы не было. Я не знаю вашего имени, но готов служить вам.
Принимать подобные клятвы сидя, наверное, не учтиво. Встаю и сбрасываю капюшон.
— Я не знаю, Антоний, как ты узнал меня. Имя мое Мирриэль. Я слышала твою клятву и прошу тебя лишь о том, чтобы посвятил ты себя служению не мне лично, но моему делу, новый орден берет начало в Лоринге, орден Хранителей. Я часть этого ордена, как и командор Кален, как и Кара, как и Энель, как и маг Инариэль. Все мы Хранители. Будь же и ты Хранителем. Большей благодарности мне не нужно.
— Да, госпожа! Я вернусь к командору с такой просьбой, как только моя счастливая родня отпустит меня. А сейчас, брат, неси лучшее вино, зови сестру, племянника и племянниц, я хочу, чтобы мы все вместе отблагодарили мою спасительницу!
— Это вы? Вы спасли моего братца???!!! О, госпожа, Мирриэль, вы всегда будете почетным гостем в моей таверне, все для вас бесплатно! Жизнь моего братца бесценна для меня, я буду счастлив вас кормить и поить в любое время, когда вы пожелаете того! Жена, дети! Сюда идите!!
С кухни выбегает заплаканная женщина, все еще вытирая лицо передником.
— Жена, вот она, госпожа Мирриэль, спасительница Антония! Это она! Антоний узнал ее.
Женщина и обе девушки опять начинают рыдать, сквозь слезы выкрикивая слова вечной благодарности. Голова кругом от этого всего, в животе все настойчивее урчит. Ох, поесть бы дали, наконец. Не успеваю об этом подумать, как на столе передо мной появляются два дымящихся блюда: одно с золотистыми обжаренными овощами, а другое с аппетитно пахнущей дичью. Как бы слюну проглотить и не подавиться!!! Рядом становится кувшин с вином и три кубка. Напротив меня устраиваются Жан и Антоний. Жан наполняет кубки.
— Моя благодарность, не знает границ, госпожа.
— Перестаньте, Жан. Зовите меня просто Мирра, как и все мои друзья, — слово само слетело с моих губ, я как-то уже перестала задумываться над тем, кто теперь рядом со мной, сомнений уже не было, это были друзья.
— Мирра! За ваше здоровье! Сегодня вечером жду вас к себе! Я буду всех угощать! Надеюсь, вы почтите мое заведение своим присутствием.
— Спасибо, Жан. Я обязательно приду, но мне бы не хотелось привлекать к себе лишнего внимания, если вы понимаете. Я думаю, что вам будет лучше прилюдно благодарить не меня лично, а наш орден Хранителей, в общем, и его мудрых основателей: Кару, Энель и Калена. Так будет лучше, поверьте мне, Жан. Если бы не эти люди, я бы не смогла никому помочь, скорее всего, меня бы уже казнили, поэтому я воспользуюсь вашей признательностью, чтобы выразить и свою благодарность этим отважным, справедливым и мудрым людям. У вас это получится гораздо лучше, чем у меня.
Глаза Жана и Антония округляются по мере моего повествования. Но возражать и расспрашивать они больше ничего не стали, лишь выпили со мной по кубку вина и оставили меня в одиночестве наслаждаться удивительно пахнущей едой. Ох, как же замечательно! Кажется, теперь я могу даже и не просить ни у кого денег, как минимум на еду, как удачно иногда я спасаю людей. Надо чаще их спасать, так можно вообще без денег обходиться. Когда я уже съедаю половину вкуснейшей дичи, дверь таверны открывается и входит Кален. Ну, конечно, а как же еще… Только я начала наслаждаться жизнью кому-то обязательно надо все испортить.
— Вот ты где? Я же сказал тебе не переедать, ты что не слышала меня? Что там у тебя? О, дичь, вино? Ты решила воспользоваться моей щедростью на полную катушку? Боюсь, я не рассчитывал на такую расточительность с твоей стороны, — он не сердится на самом деле, он просто меня подначивает, смеется. Он улыбается и глаза блестят ярко, игриво. Он заигрывает со мной?
От удивления не могу ничего сказать, сижу и глупо хлопаю ресницами. Это смешит его еще больше, он уже не просто улыбается, он хохочет. На шум из задней комнаты выходит Жан.
— О, командор! Присаживайтесь. Вас я тоже сегодня угощаю, за счет заведения.
— Что значит тоже, Жан?
— О, наша скромная госпожа, вам еще не рассказала? Сегодня ночью она сотворила чудо. Один из тех солдат, что она вылечила — мой брат. Теперь госпожа, Мирра, почетный и всегда желанный гость в моем заведении, я ее должник, поэтому для нее все за счет заведения!