Открываю глаза. Ничего не меняется в окружающем меня мире. Похоже, меня решили тут просто заживо похоронить. Надо терять сознание и спокойно умирать пока они не передумали. Закрываю глаза, все равно не видно ничего. Вспоминаю самые приятные моменты своей недолгой жизни. Теперь уже не теряю сознание, а засыпаю.
Совершенно непонятно, зачем меня сюда поместили. Ничего не меняется. Очень хочется пить. Но… не буду же я стучать в дверь, да и не смогу, цепь не позволит к ней подойти. Может так и лучше. Сижу с закрытыми глазами. Ненавижу себя за то, что так просто дала себя поймать, ну хоть друзья в безопасности. Дарк их вывел, а дальше что? Вернуться за мной они не смогут. Втроем им сюда не прорваться, а почему втроем-то? Дарк вроде не обещал никакой другой помощи, только вывести их отсюда. Значит вдвоем. Вообще ничего не выйдет. Ну, предположим, Инариэль отправит ворона в лагерь, пока долетит птица, пока наши соберут войска для такого броска, пока дойдут, сколько это может занять времени? Недели четыре, не меньше точно. А сколько я смогу выжить без воды и еды? Столько точно не протяну. Вода… Влажные каменные стены, поворачиваюсь к стене, облизываю камни, мерзость… но пить-то хочется, хоть немного влаги. Сижу дальше. Шевелиться уже больно. Сколько еще я смогу так просидеть? Даже не знаю. И спасительный сон все не приходит. Сижу не думаю ни о чем. Вспоминаю стычки с демонами, с волками, вспоминаю настойку Барри, вот бы ее сейчас сюда. Вспоминаю посиделки по вечерам у костра. Вспоминаю, как меня учили обращаться с оружием, вспоминаю дурацкое платье. Медленно восстанавливаю каждый день. Радуюсь тому, что было когда-то. Вот это положение, раньше у меня всегда был план. Я даже пыталась себя уговорить, что смогу стойко выдержать все пытки и ничего никому не скажу… К такому я точно не была готова. Еще немного и я начну разговаривать сама с собой, а увижу палача, так ему и спрашивать ничего не придется, я сама на радостях, что есть возможность поговорить, расскажу все, что знаю и в придачу все байки от Барри и Инариэля. Воспоминания о нем вызывают легкую дрожь в пальцах. Вспоминаю свой сон, как целовалась с ним и не только целовалась… Хорошо, что это был лишь сон, а то он бы сейчас с ума там сходил, рвался бы меня спасать… ой-ой-ой… Но он прав был в моем сне, не о нем я думала, не с ним я тогда была… Кален… знаешь, как бы там не сложилось, ты будешь моей последней мысль. Сколько у меня сейчас времени для размышления. Никогда столько не было. Сижу с закрытыми глазами и думаю… Странными воспоминаниями всплывают прошлые жизни, как тогда какая-то эльфийка говорила, что он лучшая, а я ее потомок и тоже стану лучшей. Разные картинки: охота, праздники, танцы, приемы, даже балы, сражения, похоронные костры, высокие стены затерянного в неизвестности замка.
Идут минуты, может часы, решаю вести счет, чтобы хоть немного ориентироваться… сбиваюсь после того как по два-три десятка раз загнула пальцы досчитав каждый раз до сотни… Засыпаю.
Ничего не меняется. Можно даже не открывать глаза. Все то же безмолвие. Жалко, что у меня все оружие отобрали, даже ножики метательные. Кому теперь достанется мой катар? Надеюсь, они такого не видели и кто-нибудь умрет, пока они разберутся что к чему… Злорадно улыбаюсь, пересохшие губы трескаются. Облизываю камни… уже не так гадко… влага важнее для организма, чем мои предпочтения… А кому достанутся мои «близнецы»? Отличные парные кинжалы, я их даже обновить толком не успела. Эх, жалость-то. Интересно, а наши вещи, что в комнатах остались они куда денут? А зачем мне это знать? Не все ли равно… Представляю, приходит наша освободительная армия, испепеляет город, и в руинах постоялого двора Кален находит дурацкое платье… Вот уж распереживается, бедненький. Кажется, я начинаю сходить с ума. Опять сижу, считаю. Опять сбиваюсь и засыпаю. Вижу сны из прошлого далекого многовекового.
Да сколько ж можно??? Капли с камней — уже даже приятные… кажется, я уже тут всю стенку вылизала… хи-хи-хи… точно… прощай рассудок. На границе моего восприятия что-то происходит. Лениво открываю глаза, зная, что скорее всего это мне кажется. Ага, точно… кажется, я тут уже, видимо совсем умом тронулась, кажется, что кто-то идет. Ага, точно… кому это может прийти в голову, сюда идти??? Закрываю глаза, не даю своему безумию брать верх. Слышу голоса под дверью.
— Сколько она там уже?
— Сегодня третий день.
— И как?
— Ни звука, милорд. Обычно пленники начинают буянить уже через день, разговаривать сами с собой, звать кого-нибудь, требовать их выпустить, а от этой ни звука. Может она уже того? Померла там? Вы ее ефесом-то сильно приложили, может, и вышибли дух? Что там ей надо? Она ж девка, да еще мелкая совсем.
Уже интересно, значит — это просто пытка такая. Три дня. Значит я выиграла себе, и возможной подмоге, три дня. Вот оно что. Не ожидали? От мелкой девки-то? Прислушиваюсь дальше. Может, еще что узнаю.
— Нет, когда приковывали проверили, с ней все было нормально. Говоришь, ни звука? Что даже не пела?
— Нет, милорд, ни звука, даже цепь не звякала.
— Открывай.
Понимаю, что надо их добить своей стойкостью. Тихонько, придерживаясь за стену, встаю, вы не увидите меня на коленях, даже если я прикована, встречу я вас стоя. Ноги подкашиваются, голова кружится, но я нахожу точку равновесия и остаюсь в ней, заставляю себя открыть глаза, знаю, сейчас ударит свет, но я все равно буду смотреть прямо на вас.
Дверь открывается. В глаза бьет яркий магический свет. Уничтожаю внутри себя порыв закрыть глаза ладонью. Просто щурюсь, восстанавливая зрение.
В дверном проеме стоит мужчина. Стоит и смотрит на меня. Я тоже стою и смотрю на него.
Внезапно он начинает смеяться.
— Не ожидал. Удивила. Даже встала, чтобы меня приветствовать, даже глаза не спрятала. А ты стойкая мне такие нравятся. Плохо, что убивать тебя нельзя, самое жестокое к тебе приказано не применять. Но это я тебе по большому секрету говорю. А было бы интересно посмотреть, как ты выдержишь поджаривание на решетке или колесование, или железная дева… Но… приказ есть приказ… но ты не думай, что если я не могу тебя убить, то мои пытки не причинят тебе боли… еще как причинят… а на случай если я заиграюсь… есть маги, которые смогут тебя вытащить из спасительных для тебя объятий смерти. Ну, а теперь, пока ты еще одета, обещанная тебе встреча с Мойрой, это мой подарок, нужно же тебе дать понять, что ты сюда попалась совершенно напрасно. Ваши маги такие мягкотелые, они, видишь ли, целиком и полностью подчиняются теперь нам — имперцам. Наивные, они хотят устроить здесь подобие империи, слабаки. Они просто станут тем орудием, с помощью которого, империя покорит все ваши земли, Империя будет везде. Так что…
Он подходит ко мне и снимает цепь с моей ноги. Но вместо этого надевает на меня ошейник с цепью.
— Теперь ты моя собачка, — он стоит прямо передо мной, наклоняется прямо к моему уху и шепчет. — А ты аппетитная, как только твои бессмысленные переговоры закончатся, я тебя раздену, для начала, я же должен знать с каким материалом мне придется работать, а если ты мне понравишься я тебя даже попользую чуток… перед началом… ты знаешь, я, когда с бабой побалуюсь, у меня настроение хорошее… даже пытать не так хочется… но только если она себя хорошо ведет и все делает, что приказано… понимаешь?
Он гадко смеется, глядя мне в лицо. Сжимаю кулаки и неожиданно даже для себя бью его коленом, стараясь попасть в пах. Попадаю. Он прекращает смеяться и бьет меня наотмашь по лицу. Я бы конечно упала, но он держит меня за цепь, повисаю в воздухе, начинаю задыхаться.
— Ах, ты… тварь беспородная…
Он бьет меня по лицу еще раз, потом хватает за ворот и впечатывает в стену…
Сколько времени опять прошло??? Открываю глаза. Свет в камере уже не так бьет по глазам. Дверь камеры открыта, на пороге стоит стул, на нем сидит смуглый мужчина, тот самый, которому я в пах попала…
— Очнулась, псина. Это только начало, я тебе обещаю, ты еще будешь скулить и молить, чтобы я тебя поимел…
Он резко натягивает цепь, я не успеваю среагировать и падаю. Он подтягивает меня к себе, наматывая цепь на кулак. Когда мое лицо приближается к его кулаку, он бьет меня еще раз.
— Нравится? Нет? А после окончания твоих переговоров всегда будет только так. Привыкай!
Я не чувствую лица, глаз заплывает, из носа и уха идет кровь. Он встает. Красная пелена ярости застилает глаза, вновь накатывает древняя эльфийская гордыня, теперь очень к месту, будто все мои предки пришли меня поддерживать, они поднимают меня на ноги, говорят, что я должна быть гордой, что я должна идти сама, хвалят за оказанное сопротивление, я точно схожу с ума. Но я не позволю меня тащить. Двигать ногами больно, но я пойду сама. Больше он ничего мне не говорит. Ведет меня длинными запутанными переходами, сначала пытаюсь считать шаги, запоминать повороты, потом понимаю, что это бессмысленно. Просто иду за ним, стараясь не отставать. Бесчисленное множество поворотов, лестниц и переходов, приводит нас в тронный зал.