Ни в этот день, ни в следующий, ни через день на его вопросы не найдется простого ответа. В лаборатории было достаточно легко втянуться в работу – и сложную, и интересную. Такая позиция тоже была приемлемой.
– Не могу найти слов, чтобы выразить, как я счастлива, что ты столько сделал, – сказала Соня Амарилио. – И в столь короткий срок.
– Пока это было легко, – ответил ей Ян, насыпая сахар в чай. Кончался день, и он всерьез подумывал об отъезде – главное, что мне пришлось делать – это менять старые устройства. Но я уже вижу, где в скором времени понадобятся оригинальные работы – в частности, в КОМСАТ-21, и это будет нелегким делом.
– Но тебе это по силам. Мне бесконечно повезло! Ну, ладно, перейдет к другим вопросам. К общественным. Ты свободен сегодня вечером?
– Надеюсь.
– Пожалуйста, не занимайся ничем. В Итальянском посольстве будет прием, и я думаю, тебе там понравится. Там будет гость, которого тебе приятно будет встретить. Джованни Бруно.
– Бруно? Здесь?
– Да. Он приедет из Америки на семинар.
– Я знаю все его труды. Он физик, который рассуждает, как инженер.
– Я уверена, что тебе не выдумать лучшей похвалы.
– Спасибо, что пригласила меня.
– Пожалуйста. До девяти.
Ян не испытывал желания идти на мрачный посольский прием, но знал, что отказываться нельзя. Да и разговор с Бруно мог бы оказаться полезен. Этот человек был гением, создателем целого поколения блоков памяти. Возможно, к нему не пробиться будет в толпе светских бабочек. Надо осмотреть вечером костюм, возможно он нуждается в утюге.
Он оказался прав, ожидая, что здесь будет давка. В посольстве собралась вся прекрасная публика. Здесь были те, кто обладал деньгами и знаниями, и не имели других амбиций, кроме общественного положения. Они хотели только одного – чтобы их видели рядом с Бруно, чтобы их лица появились в колонках рядом с лицом Бруно, хотели, чтобы говорить потом о нем, как о близком знакомом. Ян вырос с этими людьми, ходил с ними в школу, и они его выделяли из своей среды. Они сверху вниз смотрели на его среду, потому что она хранила традиции работать в научных областях. Не было смысла объяснять им, что все это благодаря Анджею Кулозику, дальнему и почитаемому родственнику, физику, работавшему над оригинальными и успешными разработками энергии связи. Большинство из них даже не знали, что это такое – энергия связи. Сейчас Ян вновь был окружен ими, и это было ему не по душе. В толпе перед Яном мелькало много знакомых и полузнакомых лиц, и когда он сбросил пальто на руки поджидавшему портье, на лице того застыло холодное и сдержанное выражение, привычное еще со времен начальной школы.
– Ян, да это никак ты! – прозвучал над ухом глубокий голос, и он повернулся, чтобы посмотреть, кто это к нему обращается.
– Рикардо! Вот уж трогательная встреча!
Они тепло пожали друг другу руки. Рикардо де Торрес, маркиз де ла Роза, был его не слишком дальним родственником по материнской линии. Высокий, элегантный, чернобородый и учтивый, он был, пожалуй, единственным из родни, с кем Яну приходилось встречаться. Они вместе учились в школе, и их дружба пережила даже это испытание.
– Ты здесь не затем ли, чтобы встречать великого человека? – спросил Рикардо.
– Собирался встречать, пока не увидел, сколько здесь желающих. Меня ничуть не прельщает перспектива, стоять полчаса в очереди, чтобы пожать профессору Бруно руку в перчатке и услышать несколько слов, которые он пробормочет мне на ухо.
– До чего же привередлива ваша братия. Я продукт более старой и ленивой культуры, и пристроюсь к очереди.
– Общественные обязанности?
– Угадал с первой попытки.
– Ладно, а пока ты будешь стоять, я попытаюсь пробиться сквозь эту озверелую толпу в буфет.
– Разумно. И я тебе завидую. Мне останутся остывшее мясо и обглоданные кости.
– Будем надеяться, что нет. Если ты уцелеешь в этой толпе, встретимся.