– Я пойду, несмотря ни на что, – сказал я твердо, предугадав возможный протест Барбро. – Я не могу просто так лежать здесь и ждать, пока город взлетит на воздух! Ты на автомобиле?
– Да, моя машина внизу. Сядь и позволь тебя одеть. – Она пошла к шкафу. Мне казалось, что я всегда спохватываюсь слишком поздно. Всего несколько дней назад у меня так же дрожали ноги, как сейчас! Барбро вернулась, держа в руках коричневый костюм.
– Это все, что здесь есть. Это мундир диктатора, в нем тебя доставили в госпиталь.
– Отлично. Подойдет!
Барбро помогла мне одеться, и мы быстро покинули комнату.
Проходящая мимо сестра мельком взглянула на нас и пошла дальше. У меня страшно кружилась голова, и я беспрестанно вытирал со лба пот.
В лифте мне стало немного лучше. Я опустился на скамью, тряся головой. В нагрудном кармане я почувствовал что-то жесткое и вдруг отчетливо вспомнил, как Гастон дал мне карточку, когда мы в сумерках убегали из того страшного дома в окрестностях Алжира. Он сказал, помнится, что на ней записан адрес загородной резиденции Большого Босса. Я схватил кусочек картона и в тусклом свете лампочки, прикрепленной к потолку кабины лифта, прочел: Остермальмегатен, 73.
Адрес был нацарапан плохо заточенным карандашом. Тогда это было несущественно, зато сейчас…
– Что это, Брайан? – прервала мои размышления Барбро. – Ты что-то нашел?
– Не знаю, – задумчиво сказал я. – Может, это тупик, а может быть, и нет!
Я передал ей записку.
– Ты знаешь, где это?
Она прочла адрес.
– Думаю, что смогу найти эту улицу, – кивнула она. – Это недалеко от порта, в районе складов.
– Поехали туда, – нетерпеливо сказал я, пламенно желая верить, что еще не поздно.
Автомобиль с визгом обогнул угол и поехал по улице, с обеих сторон которой на нас угрюмо смотрели слепые окна фасадов складов с метровыми буквами названий владевших ими судоходных компаний.
– Вот эта улица, – сказала Барбро. – В записке номер 73!
– Точно, – кивнул я головой. – Это – 73. Останови-ка здесь.
Мы вышли на посыпанный песком тротуар. Вокруг было тихо.
Солоноватый воздух пах смолой и пенькой.
Я взглянул на дом перед собой. Это был склад какой-то компании, длинное название которой я не собирался изучать сейчас.
Перед погрузочной платформой была небольшая дверь. Я подошел к ней и нажал ручку. Заперто.
– Барбро, – позвал я девушку, – принеси мне ручку домкрата или монтировку из машины.
Мне не хотелось впутывать Барбро в эти дела, но другого выбора не было. В одиночку мне ничего не сделать.
Она вернулась со стальной полосой длиной в полметра. Я просунул ее в щель и нажал. Что-то щелкнуло, и дверь рывком распахнулась.
В полумраке была видна лестница, ведущая наверх. Барбро взяла меня за руку, и мы двинулись вперед. Физическое напряжение отвлекло меня от мысли, что в любую секунду над Стокгольмом может вспыхнуть второе солнце.
Мы достигли площадки. Перед нами была красная дверь, очень добротная, с новым замком. Я взглянул на петли. У них вид был похуже.
Возня с дверью отняла минут пятнадцать.
– Подожди здесь, – сказал я, входя в коридор.
– Я пойду с тобой, Брайан, – заявила Барбро. У меня не было сил спорить с ней.
Мы очутились в просторной комнате, обставленной слишком роскошно. Персидские ковры устилали пол, солнце, пробиваясь через ставни, сверкало на полированной мебели тикового дерева. На темных полках под японскими миниатюрами стояли тщательно отполированные статуэтки из слоновой кости. Посреди комнаты расположилась богато украшенная ширма. Я обошел вокруг обитого парчой дивана и заглянул за ширму. На легкой подставке из алюминиевых стержней покоилась бомба.
Две тяжелые литые детали, соединенные болтами с центральным фланцем, несколько проводов, идущих к небольшому металлическому ящику сбоку. По центру одной из выпуклостей виднелись четыре небольших отверстия, образующие квадрат. Вот и все. Но эта вещь вполне могла бы сотворить гигантский кратер на месте города. У меня не было способа определить, есть ли внутри заряд, или нет. Я наклонился к бомбе, прислушиваясь. Тиканья часового механизма не было слышно. Я решил было перерезать провода, которые могли быть своего рода предохранительными устройствами, но это могло включить пусковое устройство.
– Она здесь! Но когда настанет ее время? – вслух подумал я.
У меня возникло чувство нереальности, как будто я уже стал дымком раскаленного газа.
– Барбро, обыщи помещение, – сказал я. – Может быть, тебе удастся найти какой-нибудь намек. А я позвоню в учреждение Манфреда и подниму по тревоге специалистов, пусть они скажут, можем ли мы трогать эту штуковину, не рискуя взорвать ее.