— Не ребячьтесь.
Я вздохнул.
«Ситроен» пересёк площадь Звезды и покатил по авеню маршала Фоша. Не доезжая до Булонского леса, свернул в узкие улочки и через двадцать минут припарковался возле двухэтажного особнячка, белого, с рыжими кирпичными вставками и низенькой чугунной оправой трёх балконов.
— Весьма скромно, — оценил я.
— Придержите язык, — посоветовал «шкаф».
Гостиная пахла мастикой и старыми газетами. Полутьма скрадывала убранство, но предметов, попадавших в скудные полосы солнечного света, хватало, чтобы составить беглое впечатление. Эти массивные кресла, увесистые трюмо, сундуки привезли из куда более просторного дома, где мебели было вольготно. Помещение напоминало перевалочный пункт. Вещи в нём чувствовали себя униженно.
— Дезидериус Окер?
— Живу с этим имечком тридцать лет.
Из сумрака сплелась женщина, маленькая и костлявая. Белоснежные косы ниспадали на плечи, она сутулилась, куталась в шерстяную накидку. Она мёрзла в этой неприветливой обители сквозняков и, я был прав, не до конца привыкла к скромному особняку в переулке. Любопытно, она уже продаёт антиквариат, чтобы содержать дуболомов?
— Спасибо, Максим.
«Шкаф» поклонился и сгинул во мраке. Я покрутил шеей, позволяя женщине себя рассмотреть.
— Не помешало бы прибраться.
— Таким вас и описывали.
— Каким же?
— Наглым. Но я думала, вы старше.
— А я надеялся, вы моложе. С кем, кстати, имею честь? Мадам?….
— Валенте.
— Мадам Валенте, давайте ближе к делу. Меня тошнит.
Она не предложила сесть. Крошечная и усохшая, даже горбясь, она была величавой.
— Пропал мой сын. — Женщина прошлась к камину и сняла с полки фотографию, припудренную пылью.
— Славный пацан, — сказал я.
— Это старый снимок. Даниэлю двадцать семь.
— Так может, это… загулял с девчонками?
— Вот и выясните.
— Я не напрягаюсь бесплатно.
Она озвучила сумму.
— О, — сказал я. — А вдруг не найду его?
— Это цена за время. Найдёте — утрою гонорар.
Похмелья как не бывало.
— Когда вы видели сына в последний раз?
— Двадцатого марта.
— Два месяца назад? Вы обращалась к фликам?
— Не доверяю полиции. И порой Даниэль путешествовал, не ставя меня в известность. Неделю — две. Но так надолго он не исчезал.
— Кем он работает?
— Никем.
— Свободный художник?
— Я бы сказала «лодырь». Вертопрах. Поганая овца. — За весь наш разговор ни единая мышца не дрогнула на бесстрастном лице.
— У вашей семьи есть недоброжелатели?
— Семья тут ни при чём.
— Ваш муж…
— Я вдова. Вы роете не туда.
— А что по поводу его личной жизни? Были подружки?
— Он крутил шашни с одной полячкой. Я говорила с ней, девочка клянётся, что ничего не знает.
Осенённый догадкой, я ухмыльнулся:
— Её тоже принудительно — добровольно привозил к вам Максим?
— Возможно. Но я дам её адрес. Месье Окер, — мадам Валенте провела рукой по обрезку траченной молью тафты, — у моего сына были специфические интересы. Он увлекался сатанизмом.
Я вынул мятую пачку «Голуаз» и прикурил, не спрашивая позволения.
— Он приносил в жертву козлов? Устраивал оргии?
— Мы жили под одной крышей, но Даниэль не делился со мной подробностями досуга. Ему нужны лишь мои деньги. Иногда он приводил в дом приятелей. Они возжигали ароматические свечи и читали гимны на латыни.
— Латынь. — Я высунул язык, гримасничая. — E fructu arbor cognoscitur.
— Дерево узнаётся по плоду, — спокойно перевела клиентка. — Весьма справедливо.
В залежах рухляди шуршало. Мыши грызли сокровища семейки Валенте.
— Могу я взглянуть на его комнату?
— Пожалуйста.
Коридор заставили коробками, увешали батальными полотнами в облупленных рамах. Сценки наполеоновских войн, декорированные паутиной. Любой бы сбежал из этого склепа.
— Налево.
В отличие от гостиной, комнатушка Даниэля Валенте была обставлена по — спартански. Аскетичная кровать, гардероб, стул и книжная полка. На стене аляповатая картинка с Иисусом.
— Не принесёте стакан воды?
— Конечно. — Клиентка заскрипела половицами, удаляясь.
Я раздавил о подошву окурок и пульнул его под кровать. Отворил дверцы гардероба, чихнул и затворил. Проинспектировал корешки книг. Алистер Кроули, Папюс, Густав Майринк на немецком; «Интерпретация «Ключей Соломона» некоего Гьюдиче: худосочная брошюра с автографом; внезапно — изученный мной на зубок «Фантомас» Сувестра и Аллена; каббалистика Абрахама Вормсского; биографии Блаватской и алхимика Фурканелли. Я выбрал серый том с золотым тиснением «Легион».