Нет никаких чувств вообще. Балкли может использовать их для любых целей. Например, для убийства.
Так или иначе, я должен остановить его. Они натасканы слушаться Балкли, значит, мне нужно их изменить. Дрессировка прежде всего производит в них химические изменения. Они получают голосовые приказы посредством механического колебания воздуха, но сперва эти приказы инициируются облучением светом с определенными длинами волн. Если бы у меня остался фонарик…
Вся беда в том, что у него больше нет фонарика. И в комнате нет никаких источников света или тепла, интенсивность которых можно изменить. Балкли оказался достаточно внимателен, чтобы убрать все подобное. Но не может же Балкли предусмотреть все. Возможно, он тоже совершил ошибку, как и я. Возможно… да, телевизор!
Он двигался медленно, осторожно, чтобы не поощрять этих существ к нападению. Включив телевизор, повернул его, открыл заднюю крышку и заглянул внутрь. Никаких световых трубок там не нашлось. Но, поднося руку поближе, можно почувствовать исходящее изнутри тепло. А растения — термотрофики, они откликаются на температурные изменения.
Ньювелл повернул телевизор так, чтобы исходящее тепло направлялось на Крутосваренного. Существо шевельнулось, поколебалось и шагнуло вперед. Оно отвечает на стимул, подумал Ньювелл, но стимул слишком слаб, поэтому и отклик незначителен. Таким образом невозможно изменить его условные рефлексы. Но это лишь начало. Возможно, Мягкосердечный отреагирует активней.
Мягкосердечный не среагировал вообще. Ньювелл разочарованно проворчал себе под нос. Нужно попробовать что-нибудь другое, понял он. Нужно пытаться. Возможно, к тому времени, как вернется Балкли, я придумаю что-то подходящее.
Несколько часов прошло в бесполезных экспериментах. К тому времени, как он услышал гул ракет совершающего посадку грузовому судна, он мало что выяснил. Но эти два существа, которых Балкли оставил для охраны, стали для него почти что старыми приятелями. Без сомнения, у них присутствует индивидуальность. Но нет никаких чувств. Не больше чувств, чем у двух табуреток.
Открылась дверь, Балкли вошел в хижину и усмехнулся.
— Я вижу, ты все еще здесь, Ньювелл.
— Я видел, что ты сотворил с грузовым кораблем.
— Неплохая работа, верно? Мне потребовались кое-какие устройства, которых не нашлось на старом, разбитом корабле. Я настроился на рабочую частоту и узнал, что в том грузовике будут именно те предметы, которые мне необходимы.
— Балкли, ты же не сможешь долго выходить сухим из воды. Тебе повезло, потому что никто не ожидал появления пиратов в этой части космоса. Но к настоящему моменту патрули уже получили сообщения о твоей выходке. Возможно завтра они направят хорошо вооруженный патрульный корабль. Ты беспомощен против него.
— Ну уж нет, Ньювелл, не беспомощен. Я точно знаю, как справлюсь с любым патрульным кораблем, который прилетит за мной.
Фактически, я с нетерпением этого жду. Чем больше кораблей они пошлют, тем лучше я вооружусь.
Ненависть искривила его лицо ужасной усмешкой. Ньювелл почувствовал, как в нем самом закипает злость при мысли о том, что этот подонок собирается натворить.
По выражению лица Балкли догадался, что чувствует пленник.
— Что, не понравилась идея, Ньювелл? Ты не хочешь, чтобы патрульных прихлопнули, как бесполезных космических вшей? Очень жаль, потому что тебе придется мне помогать. Именно поэтому я и оставил тебя в живых, Ньювелл. Ты будешь очень полезным для меня. Можешь начинать работать. Мне понадобится много этих зубов дракона.
Ньювелл стиснул зубы и покачал головой.
— Ты скоро передумаешь, Ньювелл, — мрачно усмехнулся Балкли. — Это для меня слишком важно, чтобы позволить тебе упрямиться. Да ты понимаешь, что я могу сделать с помощью подобных существ?
— Понимаю. Именно поэтому и не стану помогать.
Но Балкли, казалось, не слышал.
— Прекрасные роботы, — заговорил он, словно обращаясь к самому себе. — Их можно научить чему угодно. И ни малейшего страха, вообще никаких чувств. А еще они дешевле, чем любые другие роботы. С ними не сравнятся никакие дорогостоящие аппараты. Человечество давно уже ищет себе таких рабов. Но они не только прекрасные слуги, Ньювелл. Они — солдаты. Знаешь, существует древнее выражение, очень подходяще для них — пушечное мясо. Это они и есть. Не осознают, что живут, так что не возражают против того, чтобы умереть. И не нужно никакой идеологической обработки, никакой чепухи о том, какие ужасные враги нам противостоят. Научите их повиноваться, и они станут убивать ради вас, и ради вас пойдут на смерть.