Коррелл покачал головой.
— Все в порядке. Всего лишь секундный шок. Внезапно все это напомнило мне, что я давно не вспоминал о ней. Итак, вы тоже пытаетесь это лечить?
— Возможно, мы находимся ближе к успеху, чем ваши марсианские доктора со всем их оборудованием. И кажется, нам удалось излечить одного пациента, хотя пока что мы не смогли добиться успехов с другими.
— Но как вы думаете, какова причина этой комы? — спросил Коррелл. — Случаи того, что называют «сонной болезнью» были известны еще столетия назад, даже тысячелетия…
— Причин мы не знаем, — задумчиво ответила Медлана. — Обычно, «сонная болезнь» сопровождается параличом и прекращением функционирования определенных участков мозга. Симптомы — потеря сознания и значительное снижение метаболизма. Поэтому мы так ею заинтересовались. Если мы доберемся до первопричины этого заболевания, то сможем не только лечить этот тип комы, но и сможем создать новые ускоряющие и замедляющие темп жизни препараты.
— Слишком много тут «если».
— Мы считаем, что уже знаем некоторые ответы. Если метаболизм ускорен или замедлен во всем организме, у нас появляются люди, которые реагируют на все быстрее или медленнее обычных. Если такие изменения стабильны, можно говорить о новом типе людей. Но если появляется слишком большая разница в скорости метаболизма между различными частями тела, как в случаях неправильной работы щитовидной железы или общих гормональных нарушений, мы получаем тяжелую болезнь. И мы убеждены, что эта кома наступает в результате серьезных дисгармоний метаболизма.
— Давайте возьмем конкретный пример, — предложил Коррелл.
— У ваших мужчин роскошные бороды, потому что, если верить Арвону, волосы у вас растут с обычной скоростью, в то время, как остальной метаболизм замедлен. Это не вызывает никакого шока?
— Скорость роста волос не важна для функционирования тела, — возразила медлана. — Но если метаболизм сердца замедляется в десять раз, в то время, как легкие функционируют с прежней скоростью, вот тут возникают проблемы. Если эти изменения происходят в начале жизни, когда органы растут, быстро следует смерть. Если же это начинается позже, то возникает то, что врачи называют «дисфункцией», наряду с другими неприятными последствиями.
— И как вы думаете, что вызывает все это?
— Мы не можем пока этого утверждать, но полагаем, что причина связана с огромными напряжениями всего организма во время межпланетных путешествий. Сюда входит пребывание в невесомости и жизнь на планете с более низким тяготением. И если сочетать такие напряжения с изменениями окружающей температуры, космической радиации, состава атмосферы, продуктов, выращенных при иных условиях, и так далее, то все это и вызывает гормональные изменения в человеческом теле. Мы считаем, что все наши случаи развивались на Марсе или, в меньшей степени, на Венере, и появлялись они у людей, значительное время проживших на Марсе или Венере, а затем перелетевших на другую планету.
Коррелл молча стоял, обдумывая не столько сами ее слова, сколько то, что крылось за ними. Впервые ему показалось, что появилась возможность вылечить мать. Впервые появилась надежда, что мать снова могла бы стать живым существом, не спящим беспробудно, а в полной мере наслаждающимся жизнью. И впервые через столько лет она смогла бы увидеть его и узнать в нем своего сына.
— Если бы можно было объединить то, что знаете вы, с тем, что узнали на Марсе, плюс то, что изучила группа Р, — хрипло сказал Коррелл, — то уже сейчас возможно нашлись бы методы лечения.
— Пожалуй, — согласилась Медлана. — Но, к сожалению, это невозможно сделать прямо сейчас. Что же касается группы Р… Не думаю, что они располагают какой-нибудь ценной информацией.
— Вы опять недооцениваете их, — сказал Коррелл. — Вы постоянно их недооцениваете. Если они смогли заслать сюда шпиона, что невероятно трудно для них, то они наверняка должны знать больше, чем вы предполагаете. И у них наверняка есть ваши замедляющие и ускоряющие темп жизни препараты.
Медлана немного подумала.
— Боюсь, это так, — признала она. — Я также, не спорю, что появления их шпиона стало для нас шоком. Не было никаких причин подозревать этого человека, и мы по-прежнему не знаем, как он внедрился к нам. Мы проследили, насколько это возможно, все его действия в прошлом, и там не за что зацепиться. Или он невероятно ловко заметает следы, или нам нужно еще многому научиться. В любом случае, я считаю невероятным, что он прожил среди нас несколько лет.