Запрещенные мысли! Он прогнал их и сосредоточился на трех пирогах и трех соперниках.
Предполагается, что я не могу позволить вмешиваться в оценку личным отношениям, подумал он. Предполагается даже, что я не знаю, кто состряпал эти пироги. Но ведь я прекрасно это знаю. И я не могу воспрепятствовать личным отношениям повлиять на мое суждение.
Любой из этих пирогов достаточно безупречен, чтобы победить. Какой-то из них я должен поставить на первое место, и никто не будет иметь права критиковать мой выбор. Так кому я собираюсь присудить первый приз?
Номеру 17? Миссис Кэбэнис, как абсолютно точно назвала ее другая женщина, это сука на колесах. Если она победит, то станет просто невыносимой. И, вероятно, она заставить своего мужа страдать. Не то, чтобы он не заслуживал этого. Однако, он думает, что сделал мне одолжение. А разве я сделаю одолжение ему, если его жена победит?
Если победит номер 64, она станет невыносимо самонадеянной. Ее любовное щебетание с мужем, вероятно, было бы отвратительно даже для человеческих ушей. Но с другой стороны, если сделать ее победительницей, это разъярит остальных женщин. Подумать только, молодая, только что сыгравшая свадьбу, без реального опыта ведения домашнего хозяйства, уйдет отсюда с первым призом!
Но если дело только в том, чтобы распалить собравшихся, тогда почему бы не дать первый приз номеру 43? Все же просто с катушек съедут от ярости! Подумать только, обыкновенный мужчина побьет их на их собственном поле! Кто же такое сумеет выдержать? Но сам мужчина не будет слишком доволен. И выбрав его, я покажу всем, что действительно думаю о них.
С другой стороны, продолжал Ронар, предполагается, что я являюсь эталоном справедливости. Именно поэтому мне поручили это дело. Помнишь, Ронар? Давай-ка, иди и продолжи дегустацию. Откуси большой кусок от каждого пирога, потому что ты ненавидишь его вкус. И выбери действительно достойный.
Все болтали, но когда Ронар вошел, воцарилось молчание.
— Вы действительно готовы, мистер Ронар? — спросила председательница.
— Да, готов.
Перед ним поставили три пирога. Он откусил изрядный кусок от номера 17, медленно прожевал и проглотил. За ним последовал номер 43, затем номер 64.
После третьего куска он стоял, пытаясь собраться с мыслями. Фактически, каждый пирог был не хуже других. И он все еще мог сделать выбор по его создателям.
Собравшиеся в зале умолкли, только наиболее заинтересованные нервно перешептывались.
— Если приз получу не я, — шептала миссис Кэбэнис своему мужу-психологу, — то это будет твоей ошибкой. И ты заплатишь мне за это!
Ошибка доктора? Да, подумал Ронар, если захотеть, то можно пойти именно этим путем. Если бы не доктор Кэбэнис, то Ронар не стал бы судьей. Если бы Ронар не стал судьей, тогда госпожа Кэбэнис победила бы. По крайней мере, так думала она сама. Значит, это будет ошибкой ее мужа.
— Если он отдаст приз мне, — шепнул кондитер-мужчина своей жене, — то я размозжу ему голову. Напрасно я влез во все это.
— Теперь уже поздно об этом волноваться.
— Я мог бы закричать: «Пожар!», — прошептал он в ответ. — Я мог бы создать панику, все ринулись бы из зала, а я бы тем временем уничтожил свой пирог.
— Не глупи! И прекрати шептать.
Молодой, только что завершивший медовый месяц муж шепнул:
— Ты победишь, дорогая! Я чувствую это всем нутром!
— О, Грег, пожалуйста, не обманывай меня. Я уже смирилась с проигрышем.
— Ты не проиграешь.
— Мне страшно. Обними меня, Грег. Считай меня глупой. Ты ведь по-прежнему будешь любить меня, если я проиграю?
— М-м-м… — Он поцеловал ее в плечо. — Ты же знаешь, что я люблю тебя не за кулинарные способности, милая. Тебе не нужно печь мне пироги. Ты сама такая аппетитная, что я бы тебя съел.
А ведь он прав, подумал Ронар, уставившись на нее. Этот человек прав. Конечно, он совершенно не то имел в виду, но он прав.
И внезапно, в течение одной секунды, все прошлое пронеслось в голове Ронара.
Молодая невеста так никогда и не узнала, почему она выиграла первый приз.