Работы были завершены непосредственно перед самым представлением. Открылась билетная касса, к которой уже подходили первые зрители, стремящиеся занять лучшие места. Единственной деталью, которой цирк походил на своих древних предшественников, было то, что тут продавались сладости и напитки. Мэлу понравилось сновать вверх-вниз по проходам, продавая марсианский попкорн, жидкие ириски, содовую и прочие вкусности, которые нравились как детям, так и взрослым. Наконец, Хэкин остановил его.
— Попридержи свой пыл, о нетерпеливейший, — сказал он. — Или ты забыл, что твой номер идет одним из первых?
— Я думал, он будет во втором действии, — пробормотал Мэл.
— Ты у нас новичок, о поклонник выступлений, иначе бы знал, что к чему. В начале выступления зрители еще ни к чему не привычные, и им легче понравиться. Они станут смеяться при виде тебя, собаки и карбора, прыгающих вместе. Но как только они начнут утомляться, их энтузиазм будет подогрет самыми лучшими, самыми сенсационными из номеров.
— Я думал, мой номер достаточно хорош, — надулся Мэл.
— Главное не то, что думаешь ты, а то, что думают зрители, о великий мыслитель. Иди в раздевалку и начинай разминку. Скоро твое выступление.
Мэл почувствовал разочарование. После того, что Хэкин и Болам говорили о своей работе раньше, он почти убедил себя, что является звездой представления, а теперь вдруг узнал, что годится лишь на то, чтобы «разогреть» публику и подготовить ее к сенсационным номерам, которые последуют за ним.
«Хэкин не прав, — сказал себе Мэл. — Наш номер гораздо лучше, чем он о нем думает. Вот пусть он посмотрит, сколько аплодисментов мы соберем».
Пират проводил его в раздевалку, где их уже терпеливо поджидал в клетке карбор. Пирату и его трехногому напарнику разминка была не нужна, и они просто наблюдали за тем, как Мэл сделал тройной прыжок с поворотом.
— Посмотрим, как отреагирует на это публика, — самодовольно пробормотал себе под нос Мэл.
Он был так увлечен, разогреваясь и предвкушая триумф, что пропустил начало представления. На арену вышел шпрейхштал-мейстер, в традиционном цилиндре, громадных ботинках и фраке с длинными фалдами — эта одежда не менялась уже несколько столетий. После краткого вступительного слова он взмахнул кнутом, и кнут неожиданно разлетелся на полдюжины частей, аудитория ахнула, а части кнута расправили крылья и улетели. «Кнут» был ничем иным, как редкой колонией венерианских птичек.
Началось первое действие. Мэл выглянул из двери раздевалки и увидел квартет клоунов. Двое из них были низенькими и приземистыми, и Мэлу показалось, что он узнал в них Болама и Хэкина в укороченном виде.
Они разыграли комическую пантомиму, в ходе которой Хэкин наскакивал на Болама и отлетал от него, как резиновый мячик.
Болам попытался его схватить, но в первый раз промахнулся и содрал с Хэкина штаны. Аудитория взорвалась от смеха. Во второй раз Боламу удалось ухватить Хэкина за ноги, и он принялся вращать его. Вторая пара клоунов попыталась вырвать несчастного Хэкина из рук силача, но они добились лишь того, что тот стал вытягиваться, подобно настоящей резиновой игрушке. Когда руки и ноги Хэкина стали длиной фута по четыре, клоуны отпустили его. Гуттаперчевый Человек рванулся вперед, как шарик из рогатки, и сбил продолжавшего удерживать его Болама с ног. Тот вскочил, но Хэкин начал растягиваться снова и снова, каждый раз потом напрыгивая и сбивая силача обратно на арену. Так они добрались до выхода и удалились под завывания рыдающей от смеха публики.
Мэлу этот номер показался настолько забавным, что мальчик забыл о собственном выступлении. Следующими на арену выехали девушки на неоседланных марсианских зебрах — невысоких животных с шестью ногами и ровной походкой. От девушек не требовалось практически ничего, кроме привлекательной внешности, а на данном этапе публика ничего иного и не желала.
Затем вышел гимнаст с упражнениями на трапеции и, глядя на него, Мэл стал понимать, что имел в виду Хэкин. Гимнаст кружился на трапеции, совершал кувырки, прыгал с трапеции на трапецию и даже, после очередного прыжка, ухватился за нее не руками, а зубами. Аудитория взрывалась громом аплодисментов. Поглядев на него, Мэл уже не считал свой номер таким же потрясающим, даже с собакой и карбором.
— Ты покажешь свои таланты сразу после него, о возбужденный новичок. Приготовься, — сказал подошедший к нему Хэкин.
— Черт побери, этот гимнаст просто потрясающий, — сказал ему Мэл.