— Самый обыкновенный, — пожал плечами Хэкин. — Подожди, о впечатленный, пока не увидишь других номеров на трапеции.
После гимнаста снова была клоунада, а затем наступила очередь Мэла.
Мэл не понимал, как это произошло, но весь мир внезапно изменился. На планету словно обрушилось землетрясение, изменив все вокруг. У Мэла подкашивались ноги, аудитория дрожала перед газами, а огни слились в одно сплошное, яркое пятно. Он не вышел, а с трудом проковылял на арену, думая о том, чтобы только не упасть. «Это же просто глупо, — вертелось в голове. — У Марса низкая гравитация, и нет никаких причин, почему вдруг исчезли силы, и я не могу поддерживать собственный вес». Но, тем не менее, именно это он и чувствовал.
Некоторые артисты начинают волноваться задолго до выступления, другие же преисполнены уверенности вплоть до последней минуты. К таким и относился Мэл. Только что он чувствовал себя бодрым — и вдруг страх перед аудиторией ударил его без предупреждения. Он почувствовал, что не может пошевелиться, в то время, как тысячи глаз уставились на него и спрашивают себя, что мальчишка собирается делать на арене, если просто стоит, как статуя?
Но все же тренировки не прошли даром. Тело Мэла стало действовать само собой. Он подпрыгнул, совершил кувырок и приземлился на ноги, сам не понимая, как сделал это. Он только видел, как аудитория перевернулась перед глазами, и услышал рев смеха в ответ на забавные движения карбора и акробатические прыжки Пирата. Но Мэлу казалось, что все это происходит не с ним, а с кем-то другим. Он чувствовал себя так, словно не стоит на сцене, а наблюдает выступление на телеэкране за сотни миль отсюда.
Наконец, его выступление закончилось, и он покинул арену с бежавшим рядом с ним Пиратом и изящно прыгающим впереди карбором. И лишь оказавшись в раздевалке, Мэл вдруг чудесным образом пришел в себя. Он услышал аплодисменты (фактически, они относились к следующему номеру, но точно так же приветствовали и его), и Мэл был уверен, что показал настоящий класс.
— Разве мы не поразили их, а, Пират? — гордо сказал мальчик. — Мы показали им настоящий номер, который они не скоро забудут.
Он никогда не узнал, согласен ли с ним Пират. Зрители внезапно затихли, и Мэл выглянул, чтобы узнать, почему. На арене снова был Болам, но на этот раз в качестве не клоуна, а силача.
Сила Болама намного превосходила возможности обычного человека, а, кроме того, тяготение на Марсе составляло лишь одну треть от земного, так что Болам действительно творил здесь чудеса. Он одной рукой поднимал марсианскую зебру с ее очаровательной наездницей, держал в воздухе и при этом вращал карусель с детьми, ударом кулака разрушил настоящее марсианское здание, превратил его в груду пластиковых кирпичей. Его сила была так впечатляюща, что Мэл, всего секунду назад уверенный, что зрители никогда не забудут его собственное выступление, сам забыл о нем.
Затем наступила очередь Хэкина, и Каучуковый Человек творил не меньшие чудеса, растягиваясь и выстреливая собой в трапецию, покачивающуюся в сорока футах над землей, связываясь в полдюжины узлов одновременно, прыгая, как резиновый шар, и принимая формы животных. Он только не превращался в людей. Эту способность Хэкин хотел сохранить в тайне.
Зрители принимали его в полном экстазе. «Когда они разойдутся по домам, — подумал Мэл, — то расскажут друзьям и знакомым, какое замечательное было представление, так что завтра тоже будет аншлаг».
Взгляд Мэла, стоявшего возле гримерок, скользил по рядам зрителей. Родители и дети, мужчины и женщины, бабушки и дедушки, малыши из детсада, первоклассники и подростки — все наслаждались небывалым зрелищем. Один толстяк так смеялся, что рассыпал кругом марсианский попкорн, но этого никто не замечал. Его четырехлетний сынишка сидел рядышком с открытым ртом, будто ловил мух, и ему повезло, что никаких мух на Марсе не было и в помине. А возле него…
Мэл ощутил потрясение. Но сомнений быть не могло. Там спокойно сидел Гард Клоскер с вечной сигарой во рту и смотрел на представление конкурирующего цирка. А рядом сидела Бетти, такая милая и опрятная, словно у нее никогда не было в дядях самого пронырливого подлеца во Вселенной.
Что эти двое делали здесь? Очевидным ответом было бы: они здесь затем, чтобы посмотреть представление. Но Мэл этому не верил. У Клоскера наверняка были здесь какие-то дела. Может, он снова решил сыграть одну из своих злых шуток, которые сам считал «неэтичными», но совершенно законными?
Позади Мэла вдруг раздалось короткое, сердитое рычание. Мэл быстро обернулся. Пират чуть присел от волнения, уставившись на открытый задний вход в коридоре между гримерками. Внезапно он прыгнул вперед, но опоздал, дверь захлопнулась перед его носом.