Группа вошла в дом Ларкина, и их глаза расширились от удивления.
— Черт меня подери! — воскликнул Лэннинг. — И зачем все это нужно? Мое зрение меня не обманывает?
Психолог присмотрелся через очки.
— Вероятно, странный племенной обычай.
— Странный?! Столько бутылок! Древние бутылки из-под молока, не так ли?
— В основном. На некоторых написано «Пепси-Кола». Что это значит?
— Популярный напиток тех времен, верно? — спросил историк.
— Но зачем им нужны пустые бутылки? — спросил Лэннинг.
— Кто знает? — пожал плечами психолог. — Возможно, они думали, это что-то ценное, и без сомнения убивали друг друга из-за них.
— Ну и работенка у нас, — вздохнул Лэннинг. — Возвращать таких людей в лоно цивилизации!
ШУТНИК
Когда это случилось в первый раз, на лбу Дайсона выступил холодный пот. А когда во второй — его тело, казалось, парализовало так, что даже потовые железы потеряли способность функционировать. Дайсон перепугался до смерти, как никогда прежде, хотя и не так сильно, как ожидал. И капитана Фармера, судя по его виду, охватил не меньший страх.
Пассажиры не заметили ничего странного, ну, или почти ничего, и восприняли все так спокойно, словно в корабль просто попал крошечный метеорит. В обоих случаях корабль слегка вздрагивал, будто на пару мгновений включались двигатели. Но пассажиры уже давно не считали космические путешествия новинкой и лишь изредка поглядывали в прозрачные металлические иллюминаторы на звезды снаружи. Разумеется, они не заметили, что положение корабля изменилось.
В первый раз это случилось недалеко за орбитой Марса. Двигатели корабля работали ровно, и Дайсон чуть не заснул, убаюканный мерной вибрацией, с которой не сумели справиться амортизаторы, но резко очнулся, когда в пилотскую кабину вошел капитан Фармер.
— Все в порядке, Дайсон?
— Все в порядке, сэр.
— Корабль вибрирует чуть сильнее обычного, тебе не кажется?
Капитану Фармеру было сорок пять лет, и он обладал нормальной для командира пассажирского корабля дружелюбностью. Однако, во время этого рейса он нашел среди пассажиров того, к кому было трудно проявить привычное дружеское отношение. Дайсону только недавно исполнилось тридцать, и ему недоставало осторожности, которая у него, возможно, появится позже.
— Вы правы, сэр, — ответил он, — корабль, действительно, вибрирует сильнее обычного. Я предположил, что это наш… гм, необычный пассажир извергает энергию изо всех отверстий.
— Молодой человек, — нахмурился капитан Фармер, — за такую дерзость я мог бы вас и… э-э… снять с дежурства.
— Прошу прощения, сэр… — покраснел Дайсон.
— Не извиняйся. Беда в том, что ты прав, Плутон тебя подери. Экс-губернатор Флэгстафф не прекращает разглагольствовать с тех пор, как поднялся на борт. Он учит мне, как надо управлять кораблем.
Дайсон облегченно вздохнул, узнав, что капитан и в самом деле не рассердился из-за его замечания.
— Наверное, это чрезвычайно интересно, сэр.
— Интересно, аж блевать тянет. Ты понимаешь, что старый хвастун ничего не упускает в своих рассуждениях и высказывается буквально по каждому пункту?
— Он многое видел, сэр. И многое сделал. Флэгстафф был помощником представителя инспектирующего генерала Межпланетного Министерства Здравоохранения, администратором сумеречной области Меркурия, комиссаром атмосферы Марса и, наконец, не говоря обо всем остальном, губернатором Венеры…
— Знаю я все это, — проворчал капитан Фармер. — У него есть и другие хорошие качества. Он щедрый и верен друзьям. По глупости или нет, но он отказался осудить сенатора Хорригана, когда тот подставился, и все остальные политики вытерли об него ноги. Флэгстафф, наверное, хорошо относится к своей старухе-матери, как и к жене с детьми, если они у него есть. Но, как бы то ни было, я терпеть его не могу.
— А что думают пассажиры, сэр?
— Они обожают его, благослови, Господи, их невинные сердца. Запоминают каждое его слово. Кроме молодоженов. Те заняты друг другом.
— Есть одно утешение, сэр, — успокаивающе сказал Дайсон. — Долго нам его терпеть не придется. Скоро мы сядем на Ганимеде, и больше некому будет учить нас нашей работе.