Он еще что-то говорил, но я согрелась и стала засыпать. Все, о чем я подумала перед тем, как провалиться в сон - только бы не утонуть.
А очнулась я на застеленном душистым постельным бельем диване, завернутая в теплый халат. Он по-прежнему был рядом, гремел чем-то у плиты. Пахло кофе и тянуло дымом от хорошего табака. Я не понимала, который час. И какое время суток.
- Проснулась? Сутки уже дрыхнешь. Иди завтракать, потом составим план работ, - скомандовал он.
За несколько секунд я осознала, что протрезвела окончательно. Мое сознание ко мне вернулось. Я встала, подошла к сервированному к завтраку столу. На серебрянной ракушке со льдом стояла меньшая ракушка с черной икрой. Меня поразила эта пирамида изысканности после студенческих пьянок, где на закуску шел размазанный по черному хлебу кубик сухого куриного бульона. Кофе он налил в белую фарфоровую чашечку с кобальтовой сеточкой и ажурным пинцетом кинул в нее кусочек сахара.
Ну все, хватит пролеживать бока. Давай-ка подкрепись, а то у нас много дел, - уверенно сказал он и прихлебнул из своей чашки кофе.
Все это выглядело так, будто мы заключили уже с ним какой-то договор. Но я не могла вспомнить какой. В моей голове было пусто. Темно. И немного воняло долгим загулом. Я впервые позволила себе рассмотреть его. Он был средних лет, немного полноват, руки сильные и спокойные. В нем не было суеты. Одна сплошная уверенность.
- А почему ты решил, что я соглашусь? - я все-таки рискнула и спросила.
Он вскинул на меня серые, как грозовое облако глаза. Они были сине-серые, глубокие. И в них невозможно было не смотреть. Его взгляд пронзил меня до самого живота. Это был тот укол страсти, который тело чувствует еще раньше тебя. Я больше не боялась его. Пожалуй, я его хотела.
- Между прочим меня зовут Леон, мама очень любила Фейхтвангера. Может пожмем руки? - Он встал из-за стола и протянул мне свою руку.
Я ответила на его рукопожатие. Это было удивительное состояние: мне хотелось прильнуть к нему всем телом и уткнуться головой в его широкую грудь. Мне казалась, что именно там находится то сладкое забытье, которое я искала и в весеннем воздухе, и в клубах дыма от самокруток с травкой, и в янтарной смоле сосен финского залива, из которой делала ароматную жвачку.
- Да какого черта ты со мной делаешь?
Он крепко обнял меня и поцеловал в губы вкусно и нежно. Мы улетели сразу в ту реальность, где нет себя, есть только трепещущие мы, жадно пьющие из священных источников. Я больше никогда не испытывала такого слияния с мужчиной. До сих пор, когда я вспоминаю то утро, у меня сводит бедра, и я отчаянно хочу принять в себя своего возлюбленного, но мое лоно высыхает прежде, чем я вспомню, что его больше нет со мной.
Тот первый поцелуй на его кухне стал подписью в нашем с ним негласном договоре. Он учил меня поддельному мастерству, любви, воровству, страсти и коварству. Еще обучаясь во Львовской академии художеств на факультете Прикладного искусства, он сумел изготовить бусы под старинное муранское стекло и продать их полякам, как оригинал. На Армянке он быстро завел нужные знакомства и вскоре Львов стал маловат для такого авантюриста, и он отправился в культурную столицу СССР в Ленинград.
Я с удовольствием работала под его началом. Каждое изделие под старину было нашим детищем, а каждую продажу мы праздновали, как свадьбу. Я одевалась в белье цвета шампанского, а он зубами срывал шелковую подвязку на моем бедре. Мы были два счастливых безумца на своей творческой волне.
Один из коллекционеров новой волны из тех самых нуворишей, которые еще недавно носили малиновые пиджаки и закапывали одиноких питерских бабушек с недвижимостью в старом фонде за городом, заказал у Леона шелковый ковер из резиденции самого Эмира бухарского. Тут и пригодились все старинные рецепты моей семьи. За основу я взяла ковер, который подарила мне бабушка, она привезла его из Ташкента. В эвакуации бабушка работала в музеях Бухары и тайно вывезла шелковый ковер изъеденный молью и плесенью. Долгие годы бабушка восстанавливала его до первозданной красоты. Я помню ее скрюченное в работе над ковром тело. Она шила и рассказывала мне, какой он волшебный. Говорила, что в его узоре скрыта сила Джиннов, и если долго всматриваться в его рисунок, то можно увидеть будущее. Я всегда в это верила, но так ни разу и не села напротив полотна. Моя работа была далека от бабушкиного шедевра, но она получилась достаточно прекрасной, чтобы Леон сбыл ковер за хорошие деньги. После этого заказа мы вышли на новый уровень, и нам стало скучно в России. Мы решили отправиться в Израиль осваивать новый рынок.