Утром мы сварили кофе в турке на газу, она приготовила бутерброды с мягким сыром и зеленью. И мы уютно расположились на завтрак за столом на нашей маленькой кухне. Мы были словно синхронные пловцы, как-то умудрялись не сталкиваться в узком пространстве, пока суетились между столом, плитой и холодильником. Соня после вчерашнего вечера откровений выглядела свежо, и я, не желая снова затрагивать сложную для нее тему, старался отвлечь ее своими рассказами.
- Ну так, как ты оказался в Израиле? - спросила она, отпив глоток кофе и пристально глядя на меня. - Я тебе рассказала свой путь сюда.
Я вздохнул, почесал бровь и задумался - с чего же начать рассказ.
- Все очень сложно, Соня, - попытался я улизнуть от своих тяжелых воспоминаний. Но она не готова была отступать.
- Сложнее, чем у меня? Не-е-е, не верю, - как отрезала. Встала, отошла к разделочному столу, взяла оттуда еще один ломтик хлеба, - хочешь еще сандвич?
- Пожалуй да, - тут же согласился я.
Соня очень быстро собрала еще два бутерброда, и вернулась на свое место напротив меня. Подвинула мне тарелку “с добавкой” и вопросительно посмотрела:
- Ну? Так нечестно. Откровение за откровение, Денис.
Я еще немного подумал, пытаясь собрать цепочку событий в моей жизни за последние годы, и понял, что рассказ начинается задолго до страшных событий с моей женой и проблем с бизнесом. Все началось еще в армии, с моего армейского друга.
- Хорошо, - сказал я. - Это будет длинная история - тебе придется и кофе второй сварить.
Она усмехнулась, усевшись поудобнее на стуле. А я начал свой рассказ.
Мне в жизни повезло родиться в одном из самых красивых городов мира в Санкт-Петербурге. Многолетняя культурная история города накладывает столь ощутимый отпечаток на каждого жителя Северной Пальмиры, что, встречая друг друга за пределами гранитных берегов, мы безошибочно узнаем своего. А дружба питерцев из 90-х годов - это чувство “своего” умноженное на сто, она наполнена энергией перемен, авантюризмом и романтической преданностью бунтарскому духу того времени. Мы умеем дружить в самом высоком понимании этого слова.
С Даником мы познакомились еще в детском саду. Потом была физико-математическая школа и даже совместное обучение на курсах младших медсестер, где 14-летним придуркам можно было без страха прощупывать пульс под коленками у наливающихся аппетитными соками женственности одноклассниц.
Мы жили беззаботно, вливаясь в хаос того времени. Но многие в те годы бежали из страны семьями. Наши в Даником семьи были в числе тех, кто бросил все в России и начали жизнь в совершенно далеком им по мировоззрению Израиле. Мы с Даником репатриировались на закате прошлого века, служили в армии, учились в Тель-авивском Университете, выкапывали картошку в полях за городской чертой и таскали апельсины с садов. Нам казалось, что весь мир у наших ног. Для решения весьма неординарных задач Даник использовал не только ум авантюриста, но и обаяние заколдованного принца. Женщины видели в нем свое стабильное будущее и падали в его горячие объятия вместе с хорошим домашнем обедом, отутюженным с утра бельем и возможностями своих рабочих позиций. И он всегда отвечал им щедрым любовным пылом и хорошими советами начинающего экономиста.
Когда надо было найти деньги на мой первый стартап, Даник отправился в Новосибирск к нежной возлюбленной из Земельного управления. Она помогла ему приватизировать кусок богатой полезными ископаемыми земли на просторах Сибири. Земля эта имела ценность только на карте, поскольку добраться до нее и до ее щедрых недр не представлялось возможности, кроме как по воздуху, а погода там всегда нелетная. Получив документы на землевладение, он отправился в Европу. Приехав с рюкзачком, в хорошем костюме и грамотной презентацией в лэптопе, он первым делом отправился на рынок и купил, сделанный под золото брелок от мерседеса и поддельный “роликс”. На встрече с кредиторами сидел уже не просто Даник, это был элегантный и состоятельный мужчина из Израиля, который, поглядывая на часы, упомянул вторую степень по экономике Тель-авивского университета, а в руках небрежно вертел ключи от мерседеса. Когда встреча была закончена и все пожали руки, один из кредиторов подошел к Данику и, глядя в его шоколадные глаза сказал: “Я не понимаю, как я подписал соглашение.” Так практически дармовые кусочки сибирских пустошей уходили в тридорога русским за границей.