Мы оба окончательно перебрались в Питер, и процветали там каждый на своем поприще. Я строил производственную компанию, Даник промышлял на чувстве вины легализованных бандитов. В начале нынешнего столетия эти люди поделили лакомые куски народного добра бывшего СССР. Разбоем, коррупцией и полным пренебрежением к интеллигентному облику города они стали создателями Бандитского Петербурга. Сейчас они мелькают на дорогих благотворительных аукционах, на распродажах частных коллекций предметов искусства и старины, но быдловатость душегуба очень сложно спрятать за изящную даму в бриллиантах, и именно это желание получить хотя бы малую индульгенцию за содеянное Даник четко прочитал в их мрачных душах. Он нашел голодных художников и создал маленькую артель, которая копировала картины из запасников музеев, которые не выставлялись из-за необходимости в реставрации. Даник активно продавал поддельные картины нуворишам и прилагал к каждой картине сертификат о меценатстве. В золоченой рамке, на бумаге с гербами и вензелями было написано, что меценат такой-то приобрел копию известной картины из такого-то музея. Деньги пожертвованные этим великим человеком пойдут на реставрацию оригинала картины. Сертификаты были подписаны с благодарностью от петербуржцев за сохранение культурного наследия города.
Даник был первым, кто вызвался спасать меня из той заварухи, в которой я в конце концов оказался перед возвращением в Израиль. Мой друг начал с построения логистики моего преображения в новую личность. Через его любимую медсестру медицинского центра Тель-а-Шомер я въехал в Израиль по документам о медицинском туризме - я летел лечиться от алкоголизма. В министерстве внутренних дел я предъявил свое старое израильское удостоверение личности, заявил о желании сменить имя и фамилию и стал тем, кем стал… Чтобы моя старая фамилия и имя не фигурировали в документах об образовании, Даник полюбил чудесную девушку из Киева, которая клепала дипломы даже со справкой о количестве академических часов, проведенных на кафедрах Вуза.
Мой друг всегда говорит, что нет безвыходных ситуаций для человека, который прошел абсорбцию в Израиле.
Я умолк в ожидании реакции Сони. Я только что признался ей в том, что я не тот, за кого себя выдаю. Более того, я скрываюсь от закона России и вообще непонятно чем промышлял все эти годы. Я многое пока не рассказал ей, надеясь, что информация, поступающая капельным путем, не сподвигнет ее к побегу. И, вероятно, я оказался прав: Соня поджала уголки губ в щеки, пристально посмотрела на меня и уточнила:
- Так как мне тебя называть?
- Денис. Это мое настоящее имя. И я хотел бы остаться с ним.
Глава 6
Операция
Уже стемнело, когда мы закончили операцию. У нас ушло на этот процесс около двух с половиной часов. Все это время Гай не утруждал себя объяснениями, что конкретно мы делаем и для чего. Он лишь отдавал мне приказы: вскипятить полный чайник воды, принести из кафетерия на этаже пару рулонов бумажных полотенец, освободить предметный столик, собрать все, какие удастся найти поблизости, ножи. До последнего момента он все приготовления обсуждал с Кантом. И только когда все было готово, немного выдохнул и остановился:
- Рада, ты молодец, - Гай посмотрел на меня отсутствующими глазами, словно не мне адресуя похвалу, а себе лично. - Но расслабляться рано, впереди самый важный момент.
Кант с монитора одобрительно кивнул профессору, как бы давая сигнал к началу извлечения. Вакуум с Аркатроном и Уммой все еще стоял на столе рядом с компьютером, от платформы вакуума к системному блоку отходил пучок цветных проводов. Рядом на предметном столе мы разложили археологические скребки и лопатки, которые я предварительно тщательно промыла и просушила. Наготове лежали столовые ножи, щипцы для угля, что я нашла на балконе кафетерия рядом с мангалом, кусачки, несколько гвоздей, линейка, скотч. Мы не знали, что нам пригодится, поэтому собрали все, что смогли найти. В последний момент Гай достал из металлического шкафа контейнер для переноски, он был размером с небольшую стопку книг, и было очевидно, что в него не войдет и четверть Аркатрона. Но Кант заверил нас, что весь Аркатрон нам не нужен, а кокон с ассемблером свободно поместится в контейнер.
Пока мы готовились, голоса и движения в коридоре и в соседних лабораториях практически утихли. Было очевидно, что сотрудники института, закончив рабочий день, расходились по домам. Гай только этого и ждал, криогель он мог достать только в лаборатории своего коллеги-биолога тремя этажами выше. Это очень дорогой материал, и получить его официально археологу было бы практически невозможно. Но у Гая был доступ в лабораторию, и он не собирался ни у кого спрашивать разрешения.