Суфий закончил речь и поднялся с колен. Он запел старинную песню и вновь начал свое кружение вокруг костра:
У заклинателя индийских змей
Базарный вор, по глупости своей,
Однажды кобру сонную стащил -
И сам убит своей добычей был.
Беднягу заклинатель распознал,
Вздохнул: "Он сам не знал, что воровал
С молитвой к небу обратился я,
чтобы нашлась пропавшая змея.
А ей от яда было тяжело,
Ей, видно, жалить время подошло.
Отвергнута была моя мольба,
От гибели спасла меня судьба".
Так неразумный молится порой
О пользе, что грозит ему бедой.
И сколько в мире гонится людей
За прибылью, что всех потерь лютей!
Во сне я осознала, что у меня теплое брюхо. Я не могла остановить движение своего полузмеиного тела, я подползла к учителю-шейху и обвилась вокруг его ноги. Мои руки обнимали его бедро, а сердце чувствовало силу его Махаббы, божественной любви.
Я громко крикнула: "Ишк Аллах, Мабут Аллах!" ("Бог есть Любящий и Возлюбленный"). Я вонзила свои зубы в его плоть. На мгновение я увидела испуганного мужчину, который смотрел в мои глаза, но удовольствие оттого, что яд покидает мое тело заставило меня закрыть глаза.
Проснулась я от холода по всему телу, и тут же побежала в под горячий душ. Там под струями воды я плакала. Я так долго кормила свои страхи, что переполнилась ядом недоверия к самой себе. Теперь я его выпустила. Я снова готова довериться себе и вновь встретиться взглядом с тем, кого выхватило мое сознание пред пробуждением.
Прошла неделя, погруженная в тягучий быт. Я много работала, набрала всевозможные дополнительные смены и рабочие часы. Мне хотелось отвлечься, закрыть свое сознание от мыслей об Умме. Я выходила на вечерний сеанс связи в детьми. Гай звонил мне почти каждый день. И в его голосе было много страха. Он постоянно спрашивал меня, что происходит с вакуумом, проверяла ли я его. Не замечала ли я слежки за собой. Сам он решил даже не приближаться к салону с Уммой - он по-прежнему был убежден, что за ним “хвост”. Дважды за эту неделю я принимала клиентов в клинике подруги, и в перерыве, когда никто не следил за мной, я заходила в кладовую комнату, переставляла там свои коробки, и смотрела на аркатрон. И я не чувствовала ничего, держа вакуумный контейнер в руках. И каждый раз меня охватывала печаль, а вдруг ничего не получилось, вдруг она погибла. Но Гай уверял, что еще рано. И мы ждали.
В начале второй недели ожидания мне стало казаться, что Умма пытается достучаться до меня. Я пока не слышала ее витиеватой речи внутри себя, но ее присутствие я уловила. Это придавало мне сил и надежд, что ничего еще не закончилось. И вскоре нам, наконец, удалось поговорить.
День был темным, небо выглядело, как пыльное пастбище. И даже солнце едва пробивалось через облако сильнейшего хамсина. Это была горячая пустынная буря. Природная истерия накрыла город сплошной желтой пеленой.
Я припарковала машину возле дома, и не могла найти в себе силы покинуть салон автомобиля с прохладным кондиционированным воздухом, чтобы выйти в обжигающую легкие жару. Буря продолжалась уже вторые сутки. И за это время стекла моей машины покрылись слоем желтой пыли. Я смотрела на этот налет изнутри, и вдруг осознала положение Уммы. Я была изолирована от жизненного пространства кузовом машины, и в любой момент могла открыть дверь и стать частью реальности. А она обречена вечность осознавать себя, одинокую, вне контекста и вне времени. Она свободна от требований общества, но она в плену одиночества.
- Привет, Умма, - я решила поговорить с ней, не сильно рассчитывая на ответ. - Я рада, что ты вне опасности.
Я прислушалась к внутреннему голосу. Выждала немного - ничего.
- Как продолжается изучение нашего мира? Мира, который из твоей цивилизации суждено поведать только тебе. Мира, которые ты можешь видеть, но никак не можешь соприкоснуться с ним. Наверное, это горькое осознание: жить вечно, но быть запертой...
Я откинулась на спинку водительского сидения, расслабилась и еще раз присмотрелась к слою желтой пыли снаружи бокового стекла. И в этот момент вдруг я услышала ее.
- Я очень скучала… - голос Уммы звучал тихо и ласково, словно нежная женщина только что проснулась от сладкого сна. - Мое одиночество теперь не такое безысходное. Смотри, что я создала.