- У вас прямо-таки техномагия какая-то, - выскочило из меня восхищение.
- Природная магия - это не наша юрисдикция, - строго ответил Азель. - Но технологии - наше все. А теперь - работать и еще раз работать! Шнеля, ялла, и что там еще говорят.
Он ушел, потирая руки, причмокивая губами и, казалось, пощелкивая невидимым хвостом. Мы остались в сопровождении его ассистентки, которая провела нас в рабочий зал, заполненный рядами столов. Несколько десятков работников стучали пальцами по мониторам, делились чем-то друг с другом, пили кофе в уютном уголке, беседовали, сосредоточенно думали. Никто из них не обратил внимание на то, что мы вошли и заняли свободные места у большого панорамного окна. Я бухнулась со своим планшетом в глубокий серый диван. Денис сел в кресло напротив. Нас разделял массивный стеклянный журнальный столик.
Мне не терпелось начать, хотелось поскорее "познакомиться" со своей первой подопечной, попробовать внести изменения в ее жизнь, и понаблюдать, как это работает. Денис же не спешил. Пока я открывала программу, запускала данные и начала проходить по разным ссылкам, изучая алгоритм их работы, Денис сидел в бездействии, не решаясь приступить.
Жизнь женщины, для которой нам предстояло написать тестовый сценарий, мы отслеживали по ее электронным следам: социальные сети, телефонные приложения, кредитные карты, личные данные из базы госучреждений. Эта Рада оказалась довольно интересной особой, и я погрузилась в изучение ее эмоциональной карты с головой. Через какое-то время к нам снова подошла ассистентка Азеля. И пока она показывала, как оформить собранное досье и вносить информацию в общую базу данных, мы с Денисом так и не проронили снова в адрес друг друга.
Постепенно у нас сложилась хронология жизни Рады Шахназаровой. Уже несколько лет она вела электронный дневник, куда записывала свои сны и трансы, что нам очень помогло в работе. Эта женщина глубоко изучала символизм сновидений и измененных состояний. И во многих вещах, казавшихся мне пустыми и странными, она видела смысл. Это значительно осложняло мне сортировку действительно важной информации от чуши, потому что интуитивно я не могла прощупать, что именно из всей этой ерунды ее цепляет, и как.
Когда мы дошли до анализа эмоциональных реакций на события последних лет, оказалось, что она была в том же теракте, что и Леон. В той же больнице в тот же день, когда умер мой муж, она родила дочь. Роды начались преждевременно, как следствие психотравмы. Эта новость резанула меня тонко отточенным лезвием, которое вскрыло всю мою боль потери в одно мгновение. Зависть, что этот день для Рады стал источником радости от появления новой жизни, окатила меня черным горячим потоком. Этот день был значим для нас обоих, с той лишь разницей, что одна получила жизнь, а другая смерть. С того дня на долгих 17 лет я похоронила радость своей жизни. 17 лет я пила чашу своего одиночества в мире, покрытом туманом. 17 лет холодного склепа, рука об руку со смертью и тоской по теплому дыханию любимого. 17 лет я взращивала семена печали, а она растила дочь. 17 лет слились для меня в бесцветное безвременное полотно. Для нее они стали приключением взрослеющего ребенка. Наши линии жизни пересекались второй раз.
Я стала читать ее дневник. Мне хотелось среди символов ее снов найти ответ на звенящий в голове вопрос: почему она? Чем больше я окуналась в ее историю, тем больше мне хотелось заставить ее плакать, уничтожить ее жизнерадостность и стойкость. Я гнала от себя желание отомстить ей за то, что она жива.
- Денис, почитай ее транс о дервише и костре в пустыне. Там есть мотив змеи прямо, как из твоей истории несостоявшегося самоубийства, - я увидела, что Денис, наконец, собрался и начал вникать в суть работы.
Он встал у меня за плечом и стал читать текст, буравя экран синими глазами.
- Можно взглянуть на ее реальные фото?
Я открыла ее страничку на фейсбуке. Денис остановился на одной фотографии и провел рукой около изображения.
- Я знаю эти серьги, Боже, серьги, такие же. - Денис заметно заволновался. Он поднялся над диваном и мной и произнес угрожающе серьёзно. - Соня, не смей причинять ей вред. Слышишь не смей!
Его тон и заинтересованность в судьбе Рады задели меня.
- Денис, она и есть моя ставка в этой игре, и я не прогадаю. Здесь нет хорошего или плохого. Здесь нет места жалости и сочувствию. Просто ей посчастливилось быть особым человеком, способным своими чувствами генерировать энергию, - мой голос самопроизвольно стал повышаться. Меня злило, что именно она, а не я, заставила его выйти из своего молчания.