Я пересмотрел свои документы. По паспорту я - российский гражданин Иван Скоробогатов. Я пролистал все страницу российского заграничного паспорта и улыбнулся - забавно ливанцу Абу аль Русу проживать в Израиле под именем Иван.
“Вот я и шайтан урус!” - сказал я, мысленно обращаясь к бабуле с дедулей, которые называли меня так, когда в детстве я проказничал.
История “урус-шайтана” была так же удивительна, как и хитросплетения моей судьбы. Иван Серко, великий кошевой Запорожской Сечи, был моим любимым героем детства, татары и османы дали ему прозвище “урус-шайтан” и произносили его с трепетом и страхом. Личность Сирко всегда окружало много легенд, начиная с того, что родился он с зубами, чтобы всю жизнь “грызть врагов”. Его наделяли качествами казачьего “характерника” (чародея): способностью ловить на лету пули и отводить удар сабли, обращаться в собаку либо птицу, проходить сквозь стены, сливаться с камнями и деревьями. Утверждали, что Сирко было по силам даже сражаться с нечистым. Рождение его прозвища объясняет предание – будто бы мальчишкой в ночь на Ивана Купалу он пропал на три дня из дома, а вернулся вместе с волчонком и стал называть себя Сирком (другом волков). Так его звали на Сечи. Казачий полковник успел повоевать с принцем Конде и даже получить французский орден за храбрость. В этот период у Сирко появился близкий друг француз – лейтенант мушкетеров, 34-летний Шарль дю Бас де Фезензак сьер де Кастельмор, которого приятели звали по титулу матери - граф д’Артаньян. О боевых делах и любовных похождениях двух друзей – казачьего полковника и лейтенанта мушкетеров – существует множество воспоминаний современников.
За разгром татарских орд в низовьях Буга и Днестра русский царь “одарил” Сирко соболями на 300 рублей и пожаловал 200 рублей золотом. Весной 1675 года, возглавив запорожских и донских казаков, а также калмыцкую орду, Сирко разгромил турецкие и крымские войска, вторгшиеся на Украину с последующей целью набега в Московию.
Я любил проговаривать в голове запомнившиеся истории о людях, которые гнули реальность под себя, создавали новые поля событийных возможностей для целых народов и государств. Я еще раз посмотрел на шахматную доску: игра обещала быть захватывающей и жестокой. Меня интересует только одно - продвижения вперед к достижению цели. Ни цена, ни те, кто случайно или намеренно встали у меня на пути, не волновали меня. В каком-то смысле, мое поведение очень напоминает поведение терминатора из одноименного фильма – нужно убить Сару Коннор, а все остальное несущественно и не стоит внимания.
Стакан виски не возымел на меня должного эффекта, на сон меня по-прежнему не клонило. А “повторить” накануне серьезной встречи было непрофессионально. Я решил провести время с пользой: посетить спортзал гостиницы, а затем прогуляться по тельавивской набережной и окунуться в мир чудаковатых израильтян.
Поздним вечером в Старом Яффо мне было так же уютно, как в родном Бейруте. По сути с Яффо начинались “вайлеты”, как говорил мой дед на русский манер губернии Османской империи. И простирались они до Сирийской Латакии, включая Бейрут. Оба города стояли при всех великих империях, они пережили Египетское царство, римскую империю, османское владычество, мандаты Англии и Франции. Право на власть в этих землях утекает, как песок с прибрежной полосы Средиземного моря. Тут время ускоряется в разы: только взошел на престол, а уже потерял право на власть.
Толпы туристов, арабской молодежи и пожилых израильских пар кружили по узким улочкам, ныряя в темные переулки старого города. Я наблюдал за этим столпотворением из кафе “Фейруз”. Это место славится своим кнафе, и, надо сказать, он был выше всяких похвал. Нежное, с ароматом розы, меда и фисташковой стружки кнафе таяло во рту. Я ел медленно, растягивая удовольствие от лакомства. На стене кофейни было изображение великой ливанской певицы Фейруз, я встречал эту прекрасную женщину в православном храме Бейрута. Все-таки удивительно, как плотно переплетаются судьбы народов и отдельных людей в старых портовых городах.