Глава 16
Я перемещался сквозь тьму - сначала густую, потом растворенную тусклым светом. Перед моим взором открывались странные пейзажи: то диковинные леса, то призрачные города, то снежные пустыни. Я четко осознавал себя. Думаю, так себя чувствует человек в шаманском трансе или осознанном сновидении. Какое-то время мой полет был неуправляемым движением, но чем больше меня охватывало любопытство, тем плотнее становилась реальность и ярче образы. Кто знает, может, прямо сейчас мое тело лежит на полу зловредной конторы отутюженных упырей, а мое милосердное сознание унесло усталую душу в далекий Запредел. Но это было не важно. Я парил, ощущая ветер всем своим телом.
Моя мистическая подруга, имя которой всплыло разработках сценариев Юлы, говорила, что сон - ценнейший ресурс нашей жизни. Рептилии или рыбы вообще не видят снов, и только человек может использовать его как творческий потенциал. Во сне Фридрих Кекуле открыл формулу бензола, в сновидениях Нильс Бор пришел к описанию структура атома, а Стивенсон написал свою историю о докторе Джекиле и мистере Хайде, в сонном забвении Вагнер создал «Тристана и Изольду». Сон структурирует весь накопленный наяву опыт человека и проявляет его озарением в виде образов.
Рада говорила, что есть существа сна, которые являются нам, чтобы перекроить нашу реальную жизнь пропустит через нас волю высших сил. В конце концов, почему не довериться Ворону, который посвятил меня в свободные Соколы этой многогранной иллюзии под условным названием “Мир”.
Чем плотнее становилась ощутимая реальность, тем отчетливее звучали в моей условной голове строки Пушкина из “Руслана и Людмилы”. Так мое Сознание подбирало слова на увиденные мною образы.
В немой глуши степей горючих
За дальней цепью диких гор,
Жилища ветров, бурь гремучих,
Куда и ведьмы смелый взор
Проникнуть в поздний час боится,
Долина чудная таится,
И в той долине два ключа:
Один течет волной живою,
По камням весело журча,
Тот льется мертвою водою;
Кругом все тихо, ветры спят,
Прохлада вешняя не веет,
Столетни сосны не шумят,
Не вьются птицы, лань не смеет
В жар летний пить из тайных вод;
Чета духов с начала мира,
Безмолвная на лоне мира,
Дремучий берег стережет …
Все это я прекрасно себе представлял, картина была более чем реальной. Осталось только встретить “вещего фина” с живою водою и испить вод чудной долины. Я погружался глубже в сон. Передо мною появился золотистый мост, и, как только понял, что уже не лечу, а иду вдоль моста, я начал вновь осознавать свое тело как человеческое. Вдруг я увидел крупную женщину, она играла на траве у моста с жутковатым на вид псом.
- Ты ,Фалько? - спросила она меня и лениво подняла на меня темные глаза. Они были настолько черны, что невохможно было отличить зрачек.
- Видимо, да, - ответил я. Но на всякий случай посмотрел по сторонам - кроме меня и ее здесь никого больше не было.
Женщина привстала, отвлеклась от псины и заговорила. Ее голос был густой и низкий, он словно проникал сквозь кожу.
- Ты знаешь, зачем переходишь мост в Страну так и не ставших героями?
Мне нечего было сказать это великанше. И я попробовал поступить по-еврейски, ответив вопросом на вопрос.
- А как тебя зовут, прекрасная госпожа?
- Хорошая попытка.
Она склонилась надо мной и как-будто понюхала. Еще черные глаза смотрели сквозь меня, в меня, мимо.
- Твои крылья пахнут потерей и предательством, любовью и волей, дерзостью и бесстрашием. Тебе не место в мире забвения. Ты еще можешь стать героем достойным Вольхаллы. Не на том мосту ты приземлился, Фалько. Лети в мир потерянных душ, там есть тот, кому ты должен помочь отыскать дорогу к моему мосту. - Великанша махнула рукой в сторону, словно отгоняла назойливую муху. - Великая мудрость не только в том, чтобы понимать жизнь, но и в том, чтобы принять смерть. Меня зовут Модгуд.
Женщина сделала паузу, развернулась и будто открыла передо мной дорогу.
- Лети на Север пока не почувствуешь твердь под ногами. Твое сознание найдет путь домой по карте на твоем кольце. И помни, что ты не из тех, кто безропотно несет бремя своей судьбы. Ты не судьбоносец, а странник! Сценарий твоей судьбы утвердить невозможно.
Модгуд уже была ниже моего взгляда, я летел.
Пред ними стелется равнина,
Где ели изредка взошли;
И грозного холма вдали
Чернеет круглая вершина
Небес на яркой синеве.
Руслан глядит - и догадался,
Что подъезжает к голове.