Миры Урсулы ле Гуин. Том 8

Мои старшие сестра и брат были сильнее меня
и никогда меня не ждали,
никогда ничему меня не учили.
Муж моей матери был их отцом,
но любил и привечал только их,
а меня никогда даже не учил ничему.
Мать моей матери была со мной нетерпелива,
она считала, что мне не следовало рождаться,
она говорила, что меня и учить-то не стоит.

Я никогда не танцевал ни одну вакву,
пока мне не исполнилось тринадцать.
Никто в нашей хейимас не желал научить меня песням,
никто не желал научить меня танцам.
В четырнадцать я надел некрашеные одежды,
и люди из Дома Синей Глины из Синшана взяли
меня
в Путешествие За Солью,
но мне никаких видений не являлось.

Когда мне исполнилось пятнадцать,
ко мне все время стала приставать одна девчонка
из Дома Синей Глины и все вокруг слонялась.
Она заставила меня пойти Во Внутренние Земли с нею.
И забеременела.
Мы поженились,
но у нее случился выкидыш.
Она сложила мои вещи за порогом,
пришлось мне возвращаться в дом матери своей.

Я был там никому не нужен,
мне приходилось целый день работать на поле,
помогая мужу матери моей,
помогая матери своей на электростанции,
помогая своей бабке, которая лечила животных.

Была там девушка в некрашеных одеждах из Дома Змеевика,
и я все время за нею увивался,
пока она со мной Во Внутренние Земли не сходила.
Ее родители не разрешили нам жить в их доме,
сказали, она слишком молода для брака,
сказали, я им там не нужен.
Тогда мы с ней отправились в Телину
и стали жить с одной семьей из Дома Змеевика,
работая там, где придется.

Люди в Телине — как мухи,
они — как москиты,
они — как оводы.
Считают себя великодушными, раз живут в большой Телине,
считают себя важными, раз там бывают большие танцы,
считают себя всезнайками, раз там большие хейимас.
Они уверены, что все делают правильно,
а другие люди невежественны
и должны поступать по их указке.

Я там все время с кем-нибудь ссорился,
и эти люди ссорились со мною,
а молодые люди сами задирались
и делали мне больно.
Меня сбивали с ног,
мне выбили и расшатали зубы.
Они вели нечестную борьбу,
и я взялся за нож,
и брюхо одному из них вспорол.

Тогда они ужасно расшумелись,
меня обратно в Мадидину отослали,
и девушку мою прогнали тоже.
Она вернулась к матери своей,
а я к своей — не стал.

Ушел я в нашу хижину в горах.
Там было холодно,
там было одиноко,
все время шли дожди.
И там я заболел,
я простудился сильно, горел в жару,
и чуть я в одиночестве не умер.
Потом отправился в Синшан.
Мать моего отца взяла меня к себе,
и я остался в Доме На Вершине Холма.
Они твердили мне, чтоб вел себя разумно,
что следовало больше мне учиться,
что нужно осмотрительнее быть.

Ловить мы рыбу часто уходили в устье На,
в соленые болота и рукава ее,
но мы поймать умели мало на этих топких берегах.
И местные сказали, что липну я к одной девчонке,
а было все как раз наоборот,
она все время рядышком болталась.
Пошел я раз к Реке,
но та девчонка потащилась следом
и там со мной Во Внутренние Земли вошла.