— Разве можно в такой непростой момент для всего отечества терять голову? — спросил я бойцов комендантского отряда.
Это где же так Ханарр наловчился работать топором, подумалось мне, ой, не всё он рассказал о своей жизни в Америке.
— Агафон, — обратился Федот к своему здоровенному бородатому стрельцу, — раскидай этих супчиков по одному человеку в каждый десяток, чтоб лишний раз не шебуршились. И кафтаны пусть поменяют на нашенские.
Княжеский кремль встретил нас своей пугающей пустотой. За стенами безмолвно стояли пять особняков по правую руку, и две длинные казармы по левую. Посередине же возвышалась церковь Егора Победителя. Над входом в храм был изображён стрелец на коне, который пронзает копьём змея.
— Давненько меня сюда не приглашали, — кисло улыбнулся Федотий Федотович, — что дальше делать будем, советуй, коль взялся?
— Дальше, — я почесал затылок, — нужно взглянуть правде в глаза.
— Да, хорошо здесь, чисто и не воняет, — ляпнул коренастик Ханарр.
— И это тоже, — хохотнул я, — весь город нашими силами нам не удержать. Значит сегодня нужно перевезти все семьи и конечно боевой арсенал из стрелецкой слободы сюда, в кремль.
— Мы же здесь будем, как в западне! — «вспыхнул» Федот, — надо уходить в партизаны…
Партизан Денис Давыдов, дубина народной войны, пробурчал я про себя, пока старший стрелец расписывал прелести жизни на природе, в лесу. Ага, романтика, особенно если ходить каждый день в кусты.
— Федотий Федотович! — теперь уже завёлся я, — вам, как почти князю, такие разговоры не к лицу. Сегодня покончим с бандами, завтра продумаем план обороны нашей западни. А сейчас давайте реквизируем самоходную повозку, есть на неё у меня кое-какие планы.
Давно чесались руки посмотреть, как повозка без лошадей, деталей и механизмов сама бегает. Действительность оказалась прозаичной. На передке кареты, где обычно сидит кучер, была прибита резная из красного дерева лакированная шкатулка. Из неё выходили две педали, надо полагать газ и тормоз, а из «крышки» один руль. Никакими валами и шестерёнками волшебная коробочка с колёсами кареты не взаимодействовала. Тест драйв устроили тут же, погоняв на повозке вдоль квадратного периметра кремлёвских стен. Навскидку она выжимала километров сорок максимум.
— Хорошая игрушка, — заявил довольный поездкой Федот.
— Отличная! — выкрикнул, раскрасневшийся от возбуждения Ханарр, — так бы всю жизнь на ней и катался!
— Этак её бы за дровами али за водой приспособить, — пробурчал немногословный Агафон, который сегодня следовал за старшим стрельцом, как тень.
— Даешь самоходную повозку в каждый дом! — хохотнул я, — заднего хода нет, плохо.
— А мне и такая сгодится, — не согласился с критикой волшебной техники коренастик.
Я зашёл в гараж, который был торцом пристроен к первой казарме и порылся в инструментах в надежде найти гвоздодёр. Надежды надо сказать оправдались. Мне интересно было посмотреть, что будет, если блок, который создавал неизвестную науке движущую силу, приделать к другой телеге. Поэтому пока вокруг кареты охали и ахали Федот, Ханарр и Агафон, я самым варварским способом выдернул четыре здоровенных кованных гвоздя с квадратным профилем.
— Ты чего творишь! — первым опомнился Федотий Федотович, который уже представлял, как он словно барин будет разъезжать на волшебной колеснице по Житомиру и раздавать ценные указания.
— Спокойно граждане доценты с кандидатами, научный эксперимент, — я взял в руки блок чудесного устройства, который оказался не тяжёлым и перенёс его на простую телегу с сеном.
— Сено возить — тоже хорошее дело, — согласился с опытом «младший научный сотрудник» Агафон.
— Хан, дай топор, — попросил я у коренастика необходимый для продолжения эксперимента инструмент.
— Ты чего рубить-то собрался? — насторожился ещё один начинающий естествоиспытатель без диплома.
— Правду матку, — хохотнул я, — давай топор говорю!
Ханарр немного помялся, но спорить с более образованным человеком не рискнул, поэтому передал мне своё оружие труда. Я аккуратно тыльной стороной топора, через уже имеющиеся отверстия, прибил волшебное устройство к телеге на те же гвозди. Чтобы была соблюдена полная чистота эксперимента.