– Как бы то ни было, везите ее в Мерси. Я поеду с вами, чтобы убедиться, что они знают, где ее место, – Миша посмотрел на Картера, пока продолжал говорить. – Следуй за нами в гру-зовике, пожалуйста. Я позвоню маме и попрошу принести мне ужин на случай, если придется задержаться.
– Миша, что, черт возьми, происходит? – Он двинулся вместе с каталкой, когда они нача-ли выезжать из дома. Картер протянул руку, чтобы удержать его от молчания. Картер заметил гнев на его лице и удивился.
– Она моя пара.
***
Мише не нужно было ничего делать, кроме как потребовать, чтобы Ханна была госпита-лизирована. Он был готов внести любой депозит, который они хотели, чтобы она осталась, но в этом не было необходимости. Администратор, еще один леопард, шел к нему как раз в тот момент, когда Миша хотел его видеть. Очевидно, мама позвонила ему первой. Миша сидел в приемной и ждал, когда закончится операция, и ее переведут в отдельную палату.
– Что ты знаешь о бедной девочке? – Миша посмотрел на маму. Он забыл, что она решила остаться с ним и ждать. – Райдер сказал, что займется матерью. Думаешь, это она сделала?
– Так сказал врач. Он сказал мне, что ее били регулярно, но никогда так. И я знаю о ней не больше, чем ты. Ей двадцать пять, год в психиатрической больнице и годы жестокого обращения. И согласно некоторым записям, которые он уже нашел, она дает столько, сколько получает, – его мать фыркнула. – Ты слышала, что сказал Райдер. Это одна из причин, по которой ее мама упекла ее в психушку. Ее вспыльчивый характер.
– Тогда я не могу дождаться, когда увижу, как выглядит эта мать, – он тоже не мог. Миша видел девочку в машине «скорой помощи». Кто-то пристегнул ее ремнем. Там было столько повреждений, что пройдет несколько часов, прежде чем ее полностью зашьют.
Миша откинулся на спинку стула. Он не очень хорошо умел ждать. И признался бы толь-ко самому себе, что предпочел бы оставить ее там и попросить кого-нибудь позвонить ему, ко-гда она придет в себя. Но он теперь за нее отвечал, и он относился к этому очень серьезно.
– Мне кажется, ты слишком спокоен по поводу того, что нашел свою вторую половинку. Разве ты не рад, что она наконец-то войдет в твою жизнь?
Он посмотрел на маму и подумал, не соврать ли ей, но подумал, что она оценит это не больше, чем правду.
– Нет. Какой в этом смысл? Мы обречены. Мы встретились. Конец истории. Борьба с этим или возбуждение не сделают это менее важным. Игнорирование этого не заставит это уйти, так что я могу справиться с этим и с ней, – она хотела что-то сказать, но он остановил ее, подняв руку. – Я не причиню ей вреда, пока не успокою ее. Дам ей все, что ей нужно, в виде поддержки и помощи, но у нее не будет моего сердца, мама. Я не понаслышке видел, что это может сделать с человеком.
– Не все супруги похожи на нас с твоим отцом. Некоторые годами живут счастливо и влюбленно. Не позволяй тому, что случилось со мной и с ним, испортить это для тебя.
Миша ничего не сказал. Какой в этом смысл?
– Миша, пожалуйста, не лезь в это дело со щитом вокруг сердца. Она может влюбиться в тебя.
– Тогда это ее потеря, – Миша закрыл глаза, надеясь, что мама оставит его в покое. Он не хотел говорить о своей паре и о том, что она может или не может сделать.
Его отец не хотел супругу... меньше хотел детей, предположил он. Каждый раз, когда у него рождался сын, он проводил меньше времени дома и больше со своими приятелями. Только когда родился Филипп, он сказал им, что не вернется, пока кто-нибудь из них не сможет что-то предложить ему. Миша понятия не имел, что бы это могло быть, и спустя двадцать четыре года ему уже было все равно.
Подремав немного, Миша проснулся и обнаружил, что он один. На рубашке у него была записка от мамы, в которой она сообщала, что ушла пить чай. Миша встал, потянулся и пошел к сестринскому посту. Ханна пролежала в операционной больше двух часов, и ему было любо-пытно, сколько еще они там пробудут.
– Она сейчас выздоравливает, мистер Лэннинг. Ваша мама сказала, что разбудит вас, ко-гда вернется. Мисс Оливер недавно пришла в себя, минут десять назад. Хирург смог удалить осколки металла с ее щеки и восстановить любые повреждения, которые у нее могли быть. Он сказал, что у нее будет небольшой шрам. Ее спина… – она вытащила карту и прочитала ее, прежде чем продолжить. – Там было много старых и новых шрамов, которые он также смог восстановить. Здесь он отмечает, что ее и раньше жестоко избивали, но не было сделано ника-кой работы, чтобы закрыть некоторые из более глубоких порезов. Доктор Хадсон сказал, что это заняло у него больше всего времени – зашивать места, где он должен был вырезать ее ста-рые шрамы.
Миша не удивился, что ее избивали и до вчерашнего вечера, но ему было все равно. Судя по тому, что Райдер выяснил, ее лечили каждый раз, когда это делала ее мать. Он нахмурился и подумал обо всем этом, когда мама коснулась его плеча. Он передал ей слова медсестры.
– Тогда я пойду домой, – она собиралась уйти, когда он сказал, что тоже уйдет. – Ты не останешься здесь с ней?
– Нет. У меня есть дела, и сидеть, и ждать, когда она проснется, не получится. У меня есть парочка молодняка здесь, но мне незачем быть здесь, когда у меня есть дела.
– Миша, ей нужно, чтобы кто-нибудь объяснил, что происходит. Она проснется одна и будет страдать. Ты не хочешь быть здесь ради нее?
– Мама, уверен, она делала это бесчисленное количество раз. Мне нужно идти в офис и закончить с бумагами по нашему последнему делу. С ней все будет хорошо. Как я уже сказал, здесь будут и другие, если они ей понадобятся, – его мама фыркнула, и он улыбнулся. – Ты должна позаботится об этом.
– Надеюсь, она доставит тебе удовольствие с этим. И в случае, если не понял меня, я говорю с сарказмом, – он сказал ей, что получил его, но не волновался. – Она заставит тебя танцевать вокруг нее джигу, и я рада, что буду здесь и увижу, как ты упадешь ничком. Ты будешь так увлечен ею, что не поймешь, что к чему.
– Никогда.
Миша отвез маму домой и поехал в офис. Он не удивился, увидев там два грузовика братьев, и вошел внутрь, закрыв за собой дверь кабинета. Он надеялся на тишину и покой, и знал, что пока его дверь была закрыта, они давали ему это. Он сидел за столом, когда понял, что оставил телефон в машине, но вспомнил, что дал медсестре номер своего кабинета, если понадобится. Вытащив первый из множества отчетов, Миша принялся за работу.
Он углубился в последний отчет, когда брат коснулся его разума. Это было не мягкое и нежное прикосновение. Райдер был в отчаянии. Миша встал, потянулся за пальто и спросил его.
– Твою мать, где ты? – Он сказал, что уже едет. – Больница пыталась дозвониться до тебя больше тридцати минут. Чертова мать здесь, и она требует, чтобы мы разбудили ее дочь и отпустили ее домой с ней. Черт, Миша, это все неправильно, совсем неправильно. Ты должен увидеть этого... человека.
– Я иду. Просто... не отпускай ее с ней, – Миша выехал со стоянки. – У меня не было мо-бильника, но у них был номер офиса. Я был там. Почему они не попробовали набрать его?
– Сигнализация включена. Когда Филипп ушел, он сказал, что включил ее, и только ока-завшись на стоянке, понял, что ты все еще внутри. Где твой телефон? – Миша посмотрел на него и увидел, что у него есть сообщения, но немного. – Иди сюда. Она навредит Ханне, если попытается затащить ее в машину.
Оказавшись на стоянке, он побежал к главному входу. Миша направился прямо на этаж, куда перевели Ханну, и вышел из лифта как раз вовремя, чтобы увидеть, как трое здоровяков пододвигают к нему кровать. Он встал перед кроватью, чтобы остановить их, и один из них зарычал на него.