Я расспрашивал Сафию о семье, не давая увести меня с улицы. Мы спокойным шагом дошли до задней части дома: эту часть я не видел утром, от меня ее закрывали верхние этажи. Здесь располагались конюшня, помещение, где держали охотничьих птиц, как просветила меня Сафия, и несколько жилых построек для работников. Высказав крайнюю заинтересованность лошадьми, я напросился в конюшню. Ей могли позавидовать многие жильцы домов на Рублевке: мрамор и гранит, резные двери, инкрустированные декоративным стеклом. Идеальная чистота и полное отсутствие запахов, что не осталось не озвученным мной сопровождавшей меня девушке.
— Хозяин очень любит лошадей. Сплит-системы и системы озонирования из Германии, личный ветеринар, круглосуточное видеонаблюдение и два отдельных охранника.
Я обернулся на мужской голос. Это был ярко-рыжий парень моложе тридцати, типично европейской внешности.
— Прошу прощения, мы незнакомы. Меня зовут Стив Карлайл, я из Британии. Здесь так редко увидишь европейку, что я не удержался и подошёл к вам.
Парень был одет в джинсы, клетчатую простую рубашку, на ногах легкие мокасины. В руках у него был хлыст, и он поигрывал им, легонько постукивая по ладони левой руки. У меня возник было вопрос, как он понял, что я европейка, но головной платок, сбившийся на плечи, и цвет моих глазах, когда он посмотрел в лицо, наверное, все расставили по местам.
— Александра, Александра Иванова, — ответил я на знакомство и спросил, имея в виду хлыст в руках: — Вы конюх?
— Я берейтор, мисс Александра. Конюхов уже давно практически нет, эта профессия разбилась на разные специальности. Вы француженка?
Его вопрос чуть не заставил меня засмеяться, вспомнив неухоженных Амели и Жаннет.
Стив мое замешательство истолковал по-своему:
— У вас необычный акцент, как у наших соседей французов. — Парень улыбнулся, показывая, что в душе считает свою нацию выше исторических противников.
— Нет, я русская. Россия, Москва.
Слово «Москва» в мире знали лучше, чем «Россия». Несколько раз мне приходилось сталкиваться с незнанием слова «Россия», когда слова «Москва» вызывало реакцию: «О-у-у, Москоу». Стив также не стал исключением, только к слову «Москоу» он добавил «Пути-и-ин».
Во время нашей беседы, продолжившейся расспросами про лошадей, Сафия заметно нервничала, видимо, не зная, можно ли было допускать меня до общения с иностранцем. На мои вопросы о графике вывоза лошадей на соревнования, на прогулки вне двора Стив ничего толкового не смог объяснить, может, и я задавал не те вопросы. Но его глаза загорались при слове «лошадь»: он чуть ли не силой потащил нас внутрь конюшни.
— Этот жеребец четырехлеток, Клыч-Арслан, победитель дерби в Дубае, в этом году. Принцу за него предлагали два миллиона евро, но он отказался. После победы в следующем году, а он победит, его цена возрастет минимум вдвое. Он из редкой породы, куплен в Туркестане, это в Сибири. С рождения их кормят лучше людей, там культ лошади, редкая древняя порода.
Географические знания Стива о Туркменистане, Сибири и мировой географии поражали в кавычках. Меня мало интересовала родословная жеребца, которую начал рассказывать британец, и с милой улыбкой, поблагодарив его за столь познавательную информации, я покинул конюшню, оставляя ярко-рыжего британца гадать, что делает европейка в арабском костюме во дворце принца. Хотя что уж тут гадать, штамп наложницы или содержанки на мне он, наверное, поставил, как ставят тавро на лошади.
Одну интересную деталь я все же заметил: в этой части заднего двора были отдельные ворота, через которые мог заехать грузовой транспорт. Не было будки охранников, хотя замок на воротах массивный, и каменный забор все также примыкал к ним вплотную, без зазора.
Неспешно мы вернулись к парадному входу по своему первоначальному маршруту. Подходило время обеда. В тени пальм, недалеко от бассейна, двое слуг в белых полотняных костюмах устанавливали столик и стулья. Вышколенные парни чуть ли не бегом совершали все действия, поднося вазы с фруктами, вазочки со сладостями. Не иначе как у Абдель-Азиза ожидаются гости, вернее, гость, стульев было всего два.
— Сафия, проводи меня в комнату, хочу немного отдохнуть от этого солнца, — попросил я.
Солнце и вправду пекло, словно вознамерилось сжечь все заживо. «Как они живут при такой жаре, это же с ума сойти можно, особенно в таких закрытых платьях», — мысленно пожалел я арабок. Часовая прогулка, а пот с меня лил ручьем под моим брендовым платьем.