Безмолвие.
Он вспомнил, как кричала и радовалась невестка Илейн, когда ее дочь поймала в зоне защиты поданный с десяти ярдов мяч.
– Я попытаюсь выбирать выражения. Но рассчитывай на меня. Если это чудовище посмеет подобраться к нам, он сильно пожалеет, что обидел тебя, обещаю. Пожалуйста, открой дверь. Солнце уже встало, и на лугу так хорошо. Хочешь посмотреть восход? Все небо в розовых, серых и оранжевых полосах. Еще несколько минут, и сама увидишь.
Замок щелкнул. Дверь чуть приоткрылась. Девочка стояла на пороге. Рубашка доходила до пят и едва не спадала с плеч.
– Привет, – весело воскликнул он, не пошевелив ни единым мускулом. – Хочешь овсянки?
Девочка кивнула.
– Не поможешь мне подняться?
Он протянул ей руку, и в ее глазах тотчас вспыхнул безумный страх. Она воззрилась на его руку, словно на кобру, готовую ужалить. Потом метнулась в кухню. Значит, он поторопился. Слишком рано вообразил, что она ему доверится.
– Молоко на столе, – окликнул он. – Сможешь сама налить?
И неспешно последовал за девочкой. Она сидела в углу, вжавшись в стену и вцепившись в тарелку с овсянкой. Голова низко опущена, растрепанные волосы закрывают лицо.
Рамзи молча налил себе еще кофе, сунул два ломтя хлеба в старомодный металлический тостер с длинной ручкой и положил на раскаленную конфорку. Через две минуты тосты были готовы. Он сел на один из кухонных стульев. Второй по-прежнему висел на дверной ручке.
И в этот миг он отчетливо осознал, что никому не отдаст девочку. Его долг – отыскать ее родных, и он пойдет на все, чтобы уберечь малышку от чужаков.
Страшно представить, что сделают с ней в больнице: доктора, сестры, лаборанты станут ее осматривать, вертеть из стороны в сторону, не щадя ее чувств, психоаналитики примутся показывать кукол и допрашивать, что сделал с ней похититель.., и никто из эскулапов не даст себе труда подумать, понять, что она не похожа на обыкновенных детей, что с ней не все ладно. Нет, только не сейчас. А шериф? Его необходимо известить. Так и быть, он поговорит с шерифом, но тоже попозже. Пусть для начала ребенок придет в себя, хотя бы немного проникнется к нему доверием.
– Хочешь кусочек тоста? Знаешь, я здорово наловчился управляться с тостером. Вот уже неделю как ни одного ломтя не сжег.
Девочка покачала головой.
– Ладно, съем все сам. Если передумаешь, намажу тебе хлеб чудесным клубничным джемом. Его варят внизу, в Дилинджере. Очень милая старушка, миссис Харпер. Прожила здесь шестьдесят четыре года. А я – всего две недели. Приехал из Сан-Франциско. Этот домик построил дед моего друга, а тот разрешил мне в нем пожить. Я никогда не бывал в этих местах. Такая красота! Может, ты все-таки скажешь, где живешь? Я хотел побыть тут один, отрешиться от всего на свете и пожить в полном уединении. Понимаешь, о чем я? Нет, разумеется. Это чересчур запутанно, даже для меня.
Кто сказал, что жизнь сложна? Наверное, так оно и есть, и я просто забыл, как это бывает. Столько всего может навалиться на тебя, когда вырастешь, и каждый ждет, что ты с этим справишься. Но ты всего-навсего малышка. Ничего плохого с тобой не должно стрястись.
Я попробую все уладить.
Но знаешь, – монотонно бубнил он, незаметно осматривая повязки на ее руках и ногах, думая о том, какие муки пришлось перенести ее крохотному истерзанному тельцу, – пожалуй, денька через два нам стоит повидаться с доктором, а заодно и с шерифом. Надеюсь, в Дилинджере есть шериф.
Девочка закашлялась и одновременно заплакала, удивительно напоминая выброшенного на улицу котенка.
Поставив тарелку на пол рядом с собой, она энергично замотала головой, а страшный, тоскливый вой все рвался из горла. У Рамзи мурашки пошли по телу.
– Ты не хочешь ехать к доктору?
Девочка сгорбилась, обхватила руками коленки и принялась раскачиваться.
– Хорошо-хорошо, мы никуда не поедем. Останемся здесь и будем сидеть тихо в своей норке. У меня полно еды. Разве я не сказал, что два дня назад ездил в Дилинджер? Там я купил такую еду, которую любят дети.
Даже сосиски! А еще вкуснейшие булочки, французскую горчицу и печеные бобы. Я порежу в бобы луковицу, добавлю горчицы и кетчупа и поставлю сковороду в духовку минут на двадцать. Неплохо, правда?
Девочка перестала раскачиваться, повернулась к нему лицом и откинула волосы на спину.
– Любишь сосиски?
Она кивнула.
– Здорово! Я тоже. Кроме того, где-то были картофельные чипсы, знаешь, такие жирные, после которых все руки блестят. Как насчет чипсов?
Она снова покачала головой и немного расслабилась. Слава Богу, хоть есть не отказывается.
– Не возражаешь против снятого молока?