Малышка покачала головой.
И что теперь?
– Тогда я, пожалуй, доем тосты, не то остынут.
И, не дожидаясь ответного знака, улыбнулся и начал намазывать тост маслом. Когда он положил сверху ложку густого джема, глаза девочки загорелись. Он протянул ей бутерброд:
– Хочешь попробовать?
Она долго смотрела на тост, с которого едва не падали капли джема.
– Давай я положу его на салфетку, – предложил Рамзи.
Она набросилась на бутерброд, как голодный волчонок, глотала, не пережевывая, и, только уничтожив добрую половину, стала есть медленнее. Закончив, она облизнула губы. Впервые за все это время малышка казалась почти счастливой.
– Ты давно не ела?
Она задумалась, прежде чем кивнуть.
– Я постараюсь задавать вопросы, на которые можно ответить только «да» или «нет». Сегодня ты получше себя чувствуешь?
Страх смыл все краски с ее лица. Девочка устремила взгляд на перевязанное запястье.
– Я намажу ссадины специальной мазью, после того как поешь Он не прибавил ничего больше и принялся за свой тост. Подживают ли раны на теле? Придется осмотреть ее, хотя она наверняка перепугана не на шутку.
Позавтракав, он поднялся и, направляясь в комнату, небрежно бросил через плечо:
– Отчего бы тебе не искупаться? Я нагрею на плите воду и вылью ее в ванну. Представляешь, у меня для этого есть две огромные кастрюли.
Даже не глядя, он знал, что ребенок скорее всего опять трясет головой, прижавшись к стене.
– Ты уже большая и сможешь сама помыться, верно?
Рамзи, улыбаясь, повернулся. Девочка с трудом встала и кивнула.
– В ванной есть шампунь. Сумеешь промыть волосы? Вот и хорошо. Ну а потом смажем все твои царапины. Да, еще надо что-то придумать с одеждой. Вот что, когда выйдешь из ванной, накинь пока рубашку. Я посмотрю, что еще можно тебе подобрать.
За эти две недели он настолько привык к молчанию, что звуки собственного голоса казались ему странными, словно раскаты эха, звучавшего в душе.
Вылив в ванну горячую воду, он снова поставил кастрюли на огонь. Пока девочка была в ванной, он сел за старую пишущую машинку «Оливетти», принадлежавшую еще его матери. Как-то лучше пишется под стук этих древних клавиш.
Надев очки, он стал читать то, что напечатал вчера.
И увлекся.
Непонятно, сколько времени прошло, но, случайно подняв глаза, он увидел ее стоящей у стола. Как она умудрилась прокрасться так бесшумно? Мокрые спутанные волосы повисли унылыми сосульками, запястья и щиколотки ярко-красные и воспаленные, зато лицо чистое и сияющее.
– Привет! – воскликнул он, снимая очки. – Прости, что не слышал, как ты подошла. Стоит сесть за работу, тотчас же забываю, где я и что со мной. Что ты стоишь? Садись на диван.
Он вынул расческу, вымыл хорошенько и минут десять старательно расчесывал ее спутанные волосы. Затем снова наложил антисептическую мазь и перевязал ей руки и ноги. Конечного мешало бы ее осмотреть, но как стащить рубашку? Трудно представить, чем это кончится. Надо пуститься на хитрости.
– Ну а теперь, – объявил Рамзи поднимаясь, – посмотрим, как насчет одежды.
Ее вещи, пожалуй, следует как можно скорее выбросить. Вряд ли они пробудят в девочке приятные воспоминания.
– Станешь настоящей моделью. Как тебе вот это?
Он вытащил мягкий шерстяной пуловер с длинными рукавами. По крайней мере в этом она не замерзнет.
– Переоденешься в ванной. – Рамзи вручил ей пуловер.
Девочка беспрекословно подчинилась. И на этот раз вернулась минут через пять. Свитер доходил до щиколоток, рукава тянулись по полу. Рамзи закатал их до локтей. Сейчас она выглядела уморительно трогательно.
Какая сволочь сотворила такое с ребенком?
– Ты знаешь столицу Колорадо?
Девочка кивнула. Рамзи вытащил карту, но тут сообразил, что она, должно быть, не умеет читать. Оказалось, что это не важно. Малышка безошибочно показала на Денвер, отмеченный красной звездочкой. Значит, она живет в Колорадо.
– Ну и молодец! Боюсь, мои племянники и племянницы не знают столиц ни одного штата. Даже Пенсильвании, где сами живут. А тебе известно, где мы сейчас?
Страх, леденящий, животный страх.
– Мы в Скалистых горах, – небрежно пояснил Рамзи, – в двух часах езды от Денвера. Поблизости нет лыжных курортов. Так что здесь почти не бывает туристов. Однако красивее места я не встречал. Ты смотришь по телевизору «Звездные походы»?
Малышка кивнула. Румянец постепенно возвращался на щеки.
– Местное население называет эти пики Ференджи-Рейндж.
Она открыла рот и потерла пальцем зубы.
– Верно! Все эти вершины зазубрены, обломаны и словно валятся в сторону. Ни дать ни взять ведьмины клыки.
Рукава свитера размотались и снова волочились по полу. Он наклонился, чтобы подвернуть их. Девочка отчаянно пискнула и, подбежав к стене у камина, свернулась клубочком, совсем как в кухне.
Он перепугал ее!
Рамзи медленно поднялся, подошел к дивану и сел.
– Прости, что напугал тебя. Я всего-навсего хотел закатать твои рукава. Видишь ли, руки у тебя куда короче, чем мои. Мне стоило сначала предупредить тебя, что я собрался делать. Можно, я подберу рукава? По-моему, в кухонном столе валяются английские булавки. Я заколю их, чтобы больше не думать об этом.