Он поднял на меня глаза примерно через минуту после того, как я переступил порог кабинета. Закрыл книгу. Отложил ее. Я надеялся на тень улыбки, но ее не было. Лишь глаза стали теплыми, приняли цвет расплавленного серебра.
— Киллиан.
— Великий.
В последний момент я удержался, чтобы не назвать его «отец». Первые недели новой жизни прошли, дистанция между нами увеличивалась, и это «отец» не нужно ни мне, не ему. Сейчас.
— Садись.
Я перевел дыхание и опустился напротив него. Привычная расстановка мебели во всех кабинетах брата: его рабочий стол, резное кресло-трон, и кресла для нас: для меня и Аримана. Столик между ними. Стеллаж с книгами. Все остальное опционально.
Я молчал, понимая, что фразы типа «я рад тебя видеть» не должны нарушать канву разговора. Он и так знает, что я рад его видеть. И знает, что я был бы не прочь на пару суток запереться с ним в Отделе Науки и проработать несколько новых гипотез. Иногда я думаю, что он знает все, но, скорее, просто более чутко, чем все мы вместе взятые, умеет читать эмоциональную карту.
— Треверберг понравился тебе.
— Можно сказать и так.
— Но последнюю операцию нельзя назвать удачной.
Я помрачнел. Это мягко сказано.
— К сожалению, я до сих пор точно не знаю, что там произошло.
— Все, что вам надо знать. — И почему меня так резануло это «вам»? — Это то, что Ролан мертв. Вы упустили перспективное в глазах Ордена существо.
— То, что Ролан мертв, мы знаем и так, — парировал я. — Интереснее, кто его убил.
— Это не единственный вопрос, который тебя интересует.
— Ты прав. Но он важнее многих.
— Лжешь, — Ариман неожиданно улыбнулся.
Я замер, улыбаясь в ответ, и понимая, что он меня запутал. Вернее, нет. Я запутал сам себя.
— Да. И, если ты об этом заговорил…
— Не торопись. Пройдемся?
С этими словами он поднялся с места, поправил мантию (в деловом костюме я почувствовал себя рядом с ним неуверенно), и направился в сторону сада. Здесь был прямой выход к фонтанам и уютным аллеям. Авиэль любил гулять по ночам. Луна помогала ему сосредоточиться, успокаивала и давала сил. Сейчас луны не было. Я шел след во след за Ариманом, думая о том, что он подготовил что-то интересное и непростое. Он будто готовился к разговору, чуть ли не слова подбирал. А еще я чувствовал, что он отслеживает мою реакцию. Реакцию на что? Что за кролик в шляпе? Он подготовил сюрприз, и для этого меня позвал? Или новый урок? Что бы это ни было, я готов к любому повороту.
Ариман неторопливо шел по саду, шелестя мантией. Мне оставалось только следовать за ним, гадая, что такого он подготовил, и ловить себя на мысли, что я начинаю злиться. Обычная защитная реакция на «ваша операция прошла не так, как хотелось бы». Да, черт возьми, не так. Совсем не так. Она провалилась, и Великая тьма знает, почему. Что мы не учли? Еще и Анна пропала.
— Ты изменился.
Я вздрогнул от неожиданности. Привык к этой фразе за последний век, но услышать ее от Аримана не ожидал.
— Надеюсь.
— Когда ты в последний раз разговаривал с Винсентом.
— Два дня назад. На его свадьбе.
— Чувствуется. На свадьбе? — Ариман обернулся, изогнув бровь.
— Да. Они с Даной… В смысле Кристиан Дойл с Евой Сержери…
— Ясно.
Конечно. Темные существа сходят с ума. Дана не в Ордене, но им надо как-то отметить решение снова быть вместе. Повторная Клятва пред ликом Магистра невозможна, они пошли простым путем. Хотя, вспоминая выражение глаз Винсента, я ему искренне посочувствовал. Человеческие свадьбы, да еще и свадьбы известных людей — это пытка для подобных нам существ. Слишком много внимания, слишком много фальши. Но Дана в восторге от того факта, что она снова в центре внимания, а Винсент не стал бы отказывать ей в удовольствии. В любом удовольствии, тем более, сейчас.
— Это длинная история, — проговорил я.
Ариман кивнул.
— Представляю. Скажи мне, Киллиан, ты помнишь, что такое переобращение.
Неожиданно.
— Такое не забывается, Великий.
— А если я скажу, что есть существо, которое нужно переобратить для Ордена, как ты отреагируешь?
— Естественно, я не должен задавать вопросов?
Черты его лица смягчились. Мы шли бок о бок по аллеям, впервые за долгое время разговаривая на равных. Как во времена Реформы. Как во времена смены Темных Вех. Когда от совместных решений зависели судьбы тысяч, а позже миллионов.