— И этого я не думаю. Я только сказал, что ты некрасиво поступил с патрулем.
— Ты не сказал, что некрасиво. Ты сказал, что подло.
— Ну, — смущенно сказал Мишка и стал смотреть уже не в сторону, а на Серёгины ботинки, — может быть, я выразился слишком сильно. Но ведь ты поступил некрасиво?
— Может быть, и некрасиво, — согласился Сергей, — но мне очень нужно было пойти в секцию.
— Вот, вот, — почти добродушно сказал Мишка. — У тебя всегда так: сначала напутаешь, а потом признаешься, что некрасиво.
— Хорошо хоть, что признаюсь! — уже совсем весело сказал Сергей.
В переулке появилась Аня, и я заспешил ей навстречу. Мишка и Серёга, по-моему, даже не заметили моего исчезновения.
— Что случилось? — спросила меня Аня.
Кажется, все ребята сегодня задавали друг другу этот вопрос. Я невольно улыбнулся и стал объяснять, в чем дело.
Ребята постепенно расходились. Мишка и Серёга стояли в стороне и продолжали выяснять отношения. Но голоса их звучали уже иначе. Они называли друг друга по имени и явно чувствовали себя счастливыми.
Ира Грушева, увидев нас, крикнула:
— Анька, иди сюда!
— Иду! — откликнулась Аня и тихонько проговорила мне: — Я тебе потом одну вещь скажу. Не уходи без меня, ладно?
— Конечно, — ответил я.
Я каждый раз не помнил себя от радости, когда Аня при посторонних разговаривала со мной вполголоса.
У нас с Аней сложились какие-то непонятные отношения. На следующий день после первого свидания я пришел в школу чуть ли не одновременно с уборщицами. Почти час я торчал в коридоре, ожидая Аню. Едва она появилась, я пошел ей навстречу, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не побежать. Заглянув ей в глаза, я сказал значительно:
— Здравствуй. Как ты сегодня спала?
(Вторая фраза у меня тоже была заготовлена: «А я до утра не мог заснуть».)
Аня, по-моему, немного смутилась.
— Хорошо, — сказала она. — Почему ты спрашиваешь?
— Допустим, что хорошо, — сказал я с тонкой улыбкой. — Как мы сегодня — в семь у Пушкина?
— Не знаю, — сказала Аня торопливо и покосилась на дверь класса (почему она вдруг стала бояться, что нас кто-нибудь увидит?). — Ты мне позвони потом, ладно?
— Договорились… Кстати, я вчера тебя не успел спросить. Чем я похож на Платона Кречета?
Аня сердито фыркнула, бросила: «Ничем!» — и окликнула выглянувшую из класса Иру Грушеву.
Весь этот день она словно избегала меня. На перемене чуть только я вставал, чтобы подойти к ней, она хватала под руку кого-нибудь из девочек и уходила в коридор. Лишь после уроков мне удалось остаться с Аней наедине. Это было в вестибюле. Обнаружив, что мы вдвоем, она беспомощно оглянулась, словно отыскивая очередную подругу.
— Извини, пожалуйста, — быстро сказала она, — я тороплюсь.
— Я тебя провожу.
Я хотел сказать это очень твердо, но получилось просительно.
— Нет, нет! — торопливо сказала Аня. — Сегодня я не могу.
Увидев у дверей Иру Грушеву, она радостно закричала: «Ирка, подожди!» — и убежала.
Почему она себя так вела? Может быть, она презирала меня за то, что я ее не поцеловал? Но ведь после того, как она мне это разрешила, у меня просто не было возможности!
Два дня я ходил сам не свой. Вот и у меня случилась безответная любовь. Я утешал себя тем, что многие великие люди тоже оказывались в таком положении. Байрон хотя бы. Лермонтов, Блок. Даже Маяковский. Я доказывал себе, что у нас с Аней разные характеры, и мы все равно не могли бы жить вместе. Пройдут годы, и я в конце концов женюсь на другой.
Я повторил про себя все известные мне стихи о несчастной любви. Особенно мне нравилось четверостишие:
Аня была именно ненадежной девчонкой. И поэтому я решил вырвать из сердца свое чувство к ней. Я старался не смотреть на нее, говорил ей грубости, а раз даже заявил, что «Платон Кречет» просто слабая пьеса и я не понимаю людей, которым нравится главный герой.
В этот день, после уроков, Аня на ходу бросила мне:
— В семь у Пушкина…
И убежала, не дожидаясь ответа. Я снисходительно усмехнулся и сказал вслух:
— Нет, Анечка, я не из тех, кого можно поманить мизинчиком.
Уже в половине седьмого я топтался у памятника Пушкину.
Но свидание не получилось. Я все время думал только о том, чтобы поцеловать Аню. Это нужно было сделать во что бы то ни стало.
Когда мы подошли к подъезду, Аня, будто почувствовав мою решимость, торопливо протянула мне руку.