- Хоть бы ты его с кем-нибудь познакомила, - периодически говорила Вика Ирке.
- Вот еще! - фыркала та. - Что я, дура что ли, своими руками им счастье устраивать?! Да и стервы они все.
- Они стервы? - вкрадчиво переспрашивал Мишка.
- Ты это о чем? - холодно спрашивала Ирка.
- Ни о чем, просто спросил, - Мишка на всякий случай, отодвигался за Вику.
- И потом, он же меня со своими друзьями не знакомит.
- Вот еще! Мне с ними еще работать, а твои способности я знаю.
- Ой - ой - ой! Какие мы нежные! Это что за отдел такой, который так просто развалить можно?
- Не твоего ума дело! - к этому моменту Мишка всегда начинал заводиться.
- Ну, ты-то, лоб здоровый, не понимаешь, чего она добивается?! - вступала Вика. - Почему ты всегда у нее на поводу идешь? Ей же только это и нужно! Когда ты повзрослеешь? А ты отстань уже от него, - Ирке неизменно попадало.
Вику действительно беспокоило, что Ирка никак не желала жить своей собственной жизнью.
- Ну, что ты нервничаешь? - спрашивал ее Юра. - Мне, по - крайней мере, так спокойнее, она под присмотром. Мишка ей дурить не даст.
Но Ирка вдруг сама решила пожить самостоятельно. Ничем хорошим это не кончилось. Дважды обжегшись, она остервозилась окончательно.
Вика места себе не находила.
- Сережка с Юлькой столько нервов не отнимают, сколько на нее уходит, - Вика тяжело опустилась на стул, она только что выдержала очередную Иркину истерику и была совершенно измотана, - поговори с ней, пожалуйста, - попросила она Юру. - Я уже не могу.
Юра, вздохнув, пошел к дочери. Иначе он Ирку и не воспринимал. Она и Мишка давно слились для него в одно целое, как близнецы. Только их день рождения напоминал всем о пережитой трагедии. Дети называли его - Натальин день. В этот день они обязательно ездили на кладбище к маме Наташе. Молча стояли у могилы, и Юра мысленно рассказывал Наталье об успехах сына. Потом они притихшие ехали домой. А вечером собирались у праздничного стола, и первый тост пили молча, не чокаясь.
Юра иногда сам ловил себя на том, что думает и делает для Ирины больше, чем для Миши. Ирка с самого первого дня, как он ее увидел, была какая-то хрупкая, слабенькая и незащищенная...
- Я боюсь, - сказала как-то Вика, - она удивительно повторяет мою судьбу, - она тяжело вздохнула, - боюсь, что она так никого и не найдет.
- Она не найдет, ее найдут. Я же тебя нашел. - Юра обнял жену, и сердце его сжалось от тревоги, даже стало трудно дышать.
- Она ведь только делает вид, что такая циничная и непробиваемая, а на самом деле... - Вика не договорила и тяжело вздохнула.
- Я знаю, какая она, - кивнул Юра, - все будет хорошо.
Сейчас он толкнул дверь в комнату, где, отвернувшись лицом к стене, сидела Ирка.
Она разглядывала рисунки на обоях.
- И что ты там видишь? - Юра сел рядом.
Ирка повела пальцем по рисунку.
- Это дама с высокой прической... Это у нее кринолин, видишь?.. Вот собака...
- Здорово, я раньше никогда не замечал, - он взглянул на дочь, - иди сюда, - он обнял ее, и она снова заплакала у него на плече. - Взгляни на это с другой стороны: судьба избавила тебя от чужого человека.
- Он - подлец!
- Тем более, радуйся, что его больше нет. Воспринимай это не как потерю, а как счастливое избавление.
- Избавление? - Ирка смотрела на него, размазывая слезы по лицу.
- Именно. Радуйся и пожалей ту, которой он достанется.
Ирка улыбнулась не жалостно, а скорее злорадно.
- Я ей открытку пошлю с соболезнованиями, - воодушевилась она.
- Ну, вот, узнаю свою дочь, а то развела тут Всемирный потоп, - засмеялся Юра и снова обнял ее, - ты, главное, пойми: есть где-то человек, предназначенный только для тебя, и он тебя обязательно найдет.