Здесь кончается первое действие, обрисовывающее, как нам кажется, очень ярко характер Пустозерова и заставляющее ожидать от него всевозможных низостей в продолжение пьесы. Но для читателя не ясна еще нить завязки всей пьесы, еще не видно, к чему идет весь этот очерк. Предметов, на которых пробуется и высказывается Пустозеров, так много, все они подобраны случайно и почти ничем между собою не связаны; который же из них будет развит и проведен в дальнейшем ходе комедии? Судя по первому акту, читатель вправе думать, что завязка заключается в деле откупщика, так как им занята большая половина этого акта. Но второе действие показывает не то. Дело об откупщике остается посторонним, незначащим эпизодом в пьесе и, нужно полагать, искусственно введено автором только для того, чтобы дать случай сразу выказаться бескорыстию Пустозерова. Искусственный прием этот несколько вредит общему впечатлению, потому что в следующих актах читатель все ждет: что же дело об откупщике? И ничего не дождется. Второе действие происходит у секретаря – Анисима Федоровича. Начинается оно разговором секретаря с Пурпуровым, становым приставом, которого Пустозеров хочет отдать под суд, по жалобе мещанки Петровой на медленность производства следствия о покраже у ней имущества на 25 рублей. Становой пристав далеко не является здесь в том блеске могущества и великого значения для человечества, как является он в устах несравненного Фролова. Он приехал к секретарю с просьбой, нельзя ли как-нибудь удалить нерасположение к нему Пустозерова. Нерасположение это считает он следствием мести исправника, которого начальство считает, по его словам, бескорыстным за то, что он раскольникам не потакает. А он между тем «приедет в какой-нибудь раскольничий дом в ночное время с обыском, перепугает всех, – одна старуха даже через этот испуг смерть получила, – оберет там все книги и образа запрещенные, да и говорит: «Вот, говорит, коли хотите, чтобы все оставил и не открывал, так деньги дайте, и напишу, что ничего не нашел». Те, известно: бери что хочешь, только их святости не тронь. Так он деньги-то возьмет, а образа-то и книги все-таки представит». Начальство хвалит за такое рвение по службе, но Пурпуров считает такой образ действий – низостью, Анисим Федорович, кажется, то же думает, хотя и завидует такой отважности и твердости души исправника. Он видит, что это выгодно, но у него на такую штуку духу не хватит, что, впрочем, не мешает ему признавать исправника ловким и умным человеком. На замечание Пурпурова, что раскольников преследовать действительно полезно, он говорит: «Выгодную статью делает для нашего брата чиновника: кто хочет – получай деньги, а кто не хочет денег – чины. А кто половчее да поумнее, так тот и деньги и чины получать может, как ваш исправник». Вследствие таких рассуждений Анисим Федорович, как самое верное средство поставить себя на вид у начальника с хорошей стороны, рекомендует Пурпурову отыскать где-нибудь и представить раскольников, и особенно, если можно, какую-нибудь старую девку-начетчицу. Нужно подкараулить их во время сходки, оцепить, схватить, представить со всем, что найдется; можно даже выдумать новую секту, а ее – как главную сектантку…