Невзирая на отчаянное сопротивление, большая группа немецких танков, около 10.00, сумела прорвать оборону советских войск и выйти в район разъезда 74-й километр. И тут их контратаковала подоспевшая 38-я мотострелковая бригада, совместно с 13-й танковой бригадой 13-го танкового корпуса, и отбросила обратно. Существенную помощь оказали и не покинувшие своих позиций бойцы обеих стрелковых дивизий, успевшие отсечь пулеметным и автоматным огнем наступавшую вслед за танками вражескую пехоту. Поучаствовав в отражении немецкой атаки и находя положение на данном участке фронта стабилизировавшимся, полковник Бурмаков, вместе со своей бригадой, отправился на поиски командования 13-го танкового корпуса. Никто точно не знал, где оно находится. Пришлось ехать прямиком в штаб 64-й армии. А это ещё шестьдесят километров!
По прибытии, бригаду сразу же встретил командарм-64 генерал-майор Шумилов:
– Мы вас ждем.
– А мы не вас ищем, а 13-й танковый корпус, – резонно возразил Бурмаков.
– Мало ли, что вы нас не ищете! Вы не вступайте в 13-й танковый корпус, а немедленно перебрасывайтесь левее и занимайте оборону восточнее озера Цаца. Там никого нет, фланг открыт, угроза есть. Это решение командующего фронтом. Здесь его заместитель генерал-майор, товарищ Коваленко!
– Есть…
Пришлось «намотать на колеса» очередные сорок километров. Не успели прибыть к озеру Цаца и оборудовать оборонительные позиции, как выяснилось, что враг туда не пошел и бригаду срочно затребовали обратно в Сталинград. На примере метаний мотострелков Бурмакова, со всей очевидностью видно, какая неразбериха царила в наших штабах в первые два года войны. Особенно, в тех случаях, когда фронт рушился буквально на глазах.
В Сталинграде 38-я мотострелковая бригада стала своеобразным ударным соединением, подчинявшимся едва ли не непосредственно заместителю командующего Юго-Восточным фронтом генерал-лейтенанту Голикову. Её постоянно перебрасывали на самые угрожаемые направления. Причем, в основной массе, нигде больше пяти-шести дней подчиненные Бурмакова не проводили. Только успевали отбить одну атаку, как почти сразу же возникал кризис на ином участке. Оттого и летели, постоянно, приказы: «Бригаду сюда!», «Немедленно послать туда бригаду!», «Передаю вашей бригаде искреннее спасибо»! А сам Бурмаков, в свою очередь, говорил своим бойцам: «Товарищи, дело тяжелое, отходить нам некуда, умирать будем здесь, но прежде чем умирать, надо заставить умереть противника на нашей земле»!
И мотострелки держались. Высокому боевому духу способствовали и порядки, заведенные полковником в бригаде. Так, при любой, даже самой тяжелой обстановке, его бойцы обязательно получали горячую пищу два раза в день. Разумеется, есть, из-за постоянных вражеских обстрелов, приходилось только ранним утром или поздним вечером, после наступления темноты. Но и в светлое время суток, для перекуса, выдавался сухой паек. Кроме того, бригадные повара были приучены выезжать с кухнями прямо в передовые порядки и не прекращать раздачи пищи даже под немецким огнем. Единственное, что им позволялось, так это укрыться в относительно безопасном месте, но не лететь стремглав обратно, оставляя бойцов голодными!
К числу других, весьма неординарных, в условиях Сталинграда, поступков, относится и твердое решение Бурмакова не выводить все свои тыловые службы на левый берег Волги, а оставить их на правом – вместе с бригадой. Зато он мог свободно оперировать всем имевшимся автотранспортом, а также запасами продовольствия и боеприпасов. И даже делился ими с соседними частями. Оттого тыловики от непосредственного участия в боях и не отлынивали. В случае крайней необходимости, они шли в передовые порядки, составляя собой последний резерв. Никто не отказывался. Умел полковник воздействовать и на строевых офицеров. Самым страшным, для них, было услышать: «Отсылаю вас в отдел кадров, потому что в бригаде вы плохо работаете»!
Однако и потери 38-я мотострелковая несла большие. Особенно тяжело пришлось бригаде во время двухнедельных оборонительных боев в районе завода «Красный Октябрь» и его рабочего поселка. Да и другие названия, связанные с боевым путем бурмаковцев, навсегда вошли в историю героической эпопеи Сталинградской битвы – Центральный аэродром, завод «Баррикады», высота 107.5. Везде они бились буквально за каждую пядь земли. Но как бы умело не сражались мотострелки, состав их рот и батальонов неуклонно уменьшался.
Для того, чтобы окончательно не потерять столь отважное соединение, командование 62-й армии, вместе со штабом Сталинградского фронта, и решило вывести, в начале октября, 38-ю мотострелковую бригаду в тыл на переформирование. Перед отправкой, бойцов Бурмакова вышел проводить генерал Крылов. Произнеся полагающуюся случаю речь, он отозвал в сторону заместителя командира по политической части подполковника Винокура и вручил тому запечатанный пакет для Льва Лукича. Комиссар клятвенно заверил, что доставит его по назначению. Если, конечно, посланец Москвы ещё находится в штабе фронта.