— И правда, оставайтесь, — поддержал сына отец. — Мы всё равно больше часа там не будем. Потом еще посидим, выпьем…
Тетка сослалась на усталость с дороги (да и пьяненькая была).
— Ну ладно, нам по пути, мы Вас довезем до гостиницы. А с тобой, Дима, не прощаемся, — за двоих проговорила женская половина.
Дверь захлопнулась. Мы одни. Садимся за доску. Игра не идет, я нарываюсь на матовую атаку и, ссылаясь на алкоголь, предлагаю отложить до лучших времен.
— Слушай, Кирюх, а у тебя других фоток нет?
— Каких?
— Ну-у, с тёлками?
— А-а, есть несколько журнальчиков… Хочешь посмотреть?
— Ага, сто лет не видел! — беззастенчиво вру я.
Кирилл лезет высоко на шкаф и достает стопку запыленных журналов. Еще один он извлекает из тумбочки, которая стоит рядом с его кроватью. Значит, часто пользуется, раз так близко лежит. Значит, дрочит…
— А этот что, твой настольный журнал? Или нательный? Судя по всему, ты его частенько читаешь…
— Ну так, слегка… Я понимаю польский только чуть-чуть…
— Ну, и о чем там пишут?
— Да так… Истории всякие эротические…
— Почитай, а?
— Да ну их… Неохота… — Кирюха определенно смущался.
— Классные тёлки, а? — листая журнал за журналом, я заставлял себя от них возбудиться. Представив, как заваливаю Кирилла прямо на стопку журналов, я мгновенно достиг боеспособного состояния. — Слушай, а ты часто дрочишь?
— Ну… Иногда…
— Бля, у меня стояк — ужас как хочется спустить… Давай, подрочим вместе?..
Я понял, что если не подам пример, ничего не будет. Одним махом расстегнув ширинку, достал якобы на баб воспрявший стояк. Кирилл смущенно смотрел, как он бешено носится в моей руке. Бугорок на его „трениках“ увеличился…
— Давай, не ссы, присоединяйся… Смотри, какая классная тёлка…
Кирилл запустил руку в штаны, но хозяйство свое обнародовать не спешил.
— Ты ща в „треники“ сольешь… Смотри — эта еще лучше…
Кирилл сделал на собой усилие и приспустил штаны. Невероятно! В самых своих смелых фантазиях я бы не смог представить, как распространилась акселерация. Этот толстый валик при счастливом стечении обстоятельств или чего-нибудь еще разорвал бы меня на британский флаг! Головка открывалась не полностью. Она то закрывалась, то вновь показывалась из-за крайней плоти, весело подмигивая глазком. Кирилл, закрыв глаза, работал двумя пальцами, гоняя кожицу.
— Странно ты как-то дрочишь… Я так и не умею… Покажи, как это — двумя пальцами…
Кирилл сомкнул вокруг моей головки два пальца и сделал несколько „развратно-поступательных“ движений:
— Видишь, совсем просто…
— А ты попробуй взять в кулак…
Я схватил его „акселерата“ в руку. Ладонь обожгло юношеским огнем. „Акселерат“ то и дело пытался вырваться из моей руки, но я держал его всё увереннее. Кирилл вновь закрыл глаза, продолжая онанировать меня двумя пальцами. Потом подключил третий. Так было лучше… Если бы он работал кулаком, я бы давно его испачкал…
— Слышь, Кирюх, а ты в рот не пробовал? Давай, ляжем валетом… Ты у меня, а я у тебя… — не дав времени на раздумье, я положил парня на кровать и развернулся: — Ну чё, согласен?
Кирилл открыл глаза, вернувшись от медитации с бабами в суровую действительность. Мой елдак терся у него под самым носом. Открыв рот и опять закрыв глаза, он позволил мне войти в себя. Одновременно и я присосался к его „акселерату“. Кирилл лишь сомкнул губы — сосать он не умел. Я двигал бедрами и головой, стараясь поймать нужный темп. Кирилл вдруг замычал, не в силах освободиться от чужеродного тела в устах. Я воспринял это как приглашение к приему пищи и не ошибся: юношеские соки заполнили мой рот, не оставив свободного места. И тут же, подстегнутый порцией свежих сливок, я вогнал ему поглубже и разрядился. Кирюха вырывался, но обе мои руки продолжали крепко держать его голову. Сперма потекла по подбородку, перепачкала юный пушок над верхней губой, и он, сделав над собой усилие, сглотнул. И только после этого получил свободу. Он вытерся рукой.