Когда Апиций засмеялся, в его глазах появились признаки пробуждения ото сна. Его злобный, но теперь уже ясный взгляд осмотрел сначала одну статую Минервы, потом вторую.
- Сбежит. Ничего не выйдет, - он поднял руку на уровень лица и резко сжал кулак. Следуя за жестом, узкие полосы тумана, удерживающие статую подобно верёвкам, тоже сжались, и она лопнула на множество мелких камешков, которые забарабанили по щитам как снаряды из пращи.
Ни Апиция, ни Домициана куски мрамора не испугали. Оба даже не прищурились, продолжили смотреть друг на друга.
Ублюдок Габиев первым устал играть в гляделки. Он помахал рукой, и пространство сада внутри домуса заполнилось плотным туманом, в котором дышать оказалось совершенно невозможно. Хоть он и не был таким же густым, как вода, но и втянуть ноздрями воздух, пропитанный им, не удавалось.
Некоторые преторианцы уже начали падать на землю, как вдруг туман резко рассеялся, и они начали жадно глотать свежий ночной воздух.
Всего три или четыре человека стояли ровно. Домициан отметил для себя их лица, постарался заполнить бравых молодцов. Он даже знал двоих по имени: Тита Флавия Норбана и Тита Петрония Секунда.
- Где целители? - спросил он у одного из Титов, того, кто из его рода Флавиев.
- Исчезли. Все трое, - последовал мгновенный ответ.
- Соберите все оставшиеся бумаги! Перенесите в мой кабинет! - громко приказал император, избавившийся от головной боли. И одними губами добавил: - Я узнаю, из-за чего ты повздорил сам, и меня рассорил с богиней-покровительницей.
Впрочем, ему есть куда отступить, под чьё крыло спрятаться.
15
Домициан не мог приказать избавиться от культа Минервы. Даже императору не позволено делать такие кощунственные вещи. Да и по правде говоря, он не чувствовал от неё никакой угрозы. Все знают, что мстительнее богов нет существ, только вот в этот раз он чувствовал, что Минерве не до него.
Апиций рассердил её настолько, что её фламин собирает воинов в поход на «побережье мерзавца, осмелившегося поставить себя выше бессмертных богов».
Правительственные легионы в этом не будут участвовать: Меркурий принёс специальное послание от Марса и Юпитера с приказом не вмешиваться в противостояние, обещав за это защиту от гнева обиженной богини.
Для всех это звучало как что-то сюрреалистическое, как нечто, чего не может быть: поход богини против смертного. Да-да, она лично возглавит поход: её статую из главного храма понесут впереди войска, которого набралось почти три легиона.
Условно, конечно, потому как в основном это сброд, привлечённый возможностью разграбить богатейшую (и самую маленькую) римскую провинцию.
Тем не менее, ветераны там тоже имеются в немалом количестве, хотя никто из членов легиона Домициана, ходивших с ним в поход, не сомневался, что количество простых людей не имеет значения при борьбе против такого монстра как Маркус Габий. Даже количество одарённых не так уж важно. Единственное, что даёт этому подобию армии хоть какой-то шанс на победу - покровительство богини. Впрочем, она даже не воплощена в статуе, как это было с Астартой. Это просто временное вместилище её воли, но не сущности. Правда, будь на то её воля, она может это сделать при посредничестве армии (в буквальном смысле) почитателей. Если говорить языком будущего, такое количество верующих должно создать достаточно мощный канал связи, которого хватит, чтобы она проявила немаленькую часть своей мощи в тварном мире.
Домициан с трудом преодолел желание лично понаблюдать с моря за происходящим, но конечно же отправил наблюдателей.
Для него было очевидно, что противник богини вовсе не Маркус Габий Апиций, смертный, пусть достаточно необычный, а кто-то из его покровителей, скорее всего Морс. Боги нередко устраивают свары.
Тогда молодой император и подумать не мог, что из-за этой божественной прихоти он фактически потеряет часть Италии. (exp.: Домициан стал императором за пару месяцев до тридцатилетия)
Когда «армия» подобралась к Неаполю, по пути разграбив множество поселений и даже небольших городков, прикрываясь именем Минервы, то была вынуждена остановиться на границах Неаполитанского региона. Они не смогли проникнуть не только непосредственно на территории, пожалованные младшему Габию императором Титом, но и даже в ближайшие земли, вроде Неаполя или, скажем, Нолы - всё затянуло туманом, внутрь которого не могли войти благословлённые Минервой. Точнее, не могли выйти обратно.