Люди начали шептаться, их вера во всемогущество покровительницы начала давать трещину. Если можно отречься от неё и получить избавление от ночных мук, то, многие так и сделали. Страх перед предводительницей больше не играл важной роли. Людей держала только жажда наживы, уже частично удовлетворённая за время пути и стоянки.
На счастье этих слабоумных и слабоверных, через месяц прибыл сам богоравный император Домициан со своим знаменитым легионом, состоящим из одарённых и иудейских сектантов, которым не страшны даже чужие боги.
Эти истории все знают наизусть, их показывают уличные артисты в Риме.
Толпа мародёров радостно приветствовала императора, восседающего на красной кобылице великой стати, ступающей так, что даже трава под её копытами не пригибается. Она словно парит по воздуху. Да и этого нельзя исключить, ведь и её божественное происхождение тоже известно многим.
Но император лишь бросил гневное: «Маловерные!», - и первым делом отправился поклониться Минерве.
- Я рада, что ты раскаялся мой самый возлюбленный из смертных, почти равный нам, богам, - этот голос услышали все, от него даже дрогнул туман Апиция.
Император, преклонивший одно колено и опустивший голову перед Минервой, хлопнул себя кулаком в грудь:
- Приказывай, о великая!
На мраморном лице изваяния появилась довольная улыбка, но она замолчала на какое-то время. Никто не сомневался в том, что разговор ещё не закончен. Не было сомнений в присутствии богини. Она смотрела в сердца каждого, проверяла их решимость и готовность действовать.
Последний раз нечто подобное чувствовали только те, кто несколько лет назад присутствовал на сатурналиях, когда отступник Апиций (тогда ещё не заблудший, верный гражданин и почитатель праведных богов) принёс кровавую жертву на арене цирка.
- Дозволяю научить всех моих верных почитателей молитве, изгоняющей зло, - наконец раздался приказ, после которого божественное присутствие начало ослабевать и окончательно исчезло, когда Домициан опять ударил кулаком по лорике, сделанной из чешуи чудовища:
- Я исполню твоё повеление, о, мудрейшая!
Не сразу, ох, не сразу пришедшим вершить правосудие позволили узнать заветные слова. По армии грабителей разбрелись те, кого называют мессиане, и они начали с того, что поведали об истинном боге, умершем, чтобы избавить людей от первородного греха. Он смыл его своей кровью, сделав души всех людей первозданно чистыми.
Каждый был обязан каяться в грехах, а спустя несколько дней всем было предложено отречься от заблуждений, в том числе и от языческих богов. От римских богов!
Конечно же, на такое могли пойти далеко не все. Да что там говорить, далеко не все согласились, но были и те, кто считал, что обрести могущество противостоять одарённым было бы очень полезно. И такие тоже нашлись.
Армия разделилась, и назревал конфликт, который удалось погасить только с помощью легиона Домициана. Они лупили всех без разбора, едва вспыхивал очаг недовольства.
Только с тумаками до людей, достойных сынов Рима, начало доходить, насколько странен этот легион. И насколько велик их император, раз смог примирить такие противоположности. Среди его легионеров немало одарённых, но те вполне искренне проповедовали иудейское учение. И от этого их Сферы не тускнели, а Дары не ослабевали. Все же знают, что дары напрямую связаны с богами, то есть должны бы пропасть, если одарённые сами отрекаются от покровителей?
Эти «мудрецы» знали из уличных представлений, что большинство из одарённых личного легиона Домициана сами убили бога-покровителя, древнего, пытавшегося воплотиться, и только с его смертью получили Дары при посредничестве богомолообразных чудовищ. Только никто не связал эти события вместе, не подумали, что смерть бога-покровителя не обязательно означает лишение дара. Иногда это посев благодати.
Домициан весьма поднаторел в искусстве управления общественным мнением. Из разговоров с Апицием он понял, насколько большая сила сокрыта в этой «политтехнологии». Римляне и сами мастера управлять мнением толпы, распускать слухи, делать подарки, подкупать избирателей и чиновников. Только в этом времени ещё никто не свёл все эти подлости в единое искусство политической науки. А вот Апиций, говоря с Домицианом, даже сам того не подозревая, натолкнул того на много мыслей о том, каким должен быть настоящий император, как управлять не только явно, но и тайно.
Можно принудить народ Рима терпеть унижения, а можно сделать так, чтобы они пришли к нему и сами потребовали, чтобы их честь и достоинство унизили. И ещё будут благодарить! Главное, посеять и подкормить навозом эти нужные мысли. Кстати, о навозе как удобрении тоже рассказал Апиций, изрядно удивив будущего императора, что об этом все знают уже почти тысячу лет в том числе и в империи. Только вернувшись в Рим, он узнал, что это не совсем так: знать-то знают, но пользуются далеко не все. Просто потому, что скотоводческие и растениеводческие хозяйства не так уж часто объединены. Домициан лично повелел нескольким латифундиям обмениваться «сокровищем». Естественно, за счёт тех, кто выращивал растения. Пришлось заставлять их силой - иногда всё-таки, путь насилия самый быстрый, если речь идёт о небольшом количестве недовольных.