Послышался щелчок замка, а затем грозный Димка восстал перед нами. И если я было поутихла, то одинокая соскучившаяся по скандалам и интригам соседка — отнюдь.
— Любезный, — поправила она очки, сделав строгое лицо, — двадцать первый век на дворе. Мы, женщины, имеем права! — встала в стойку адвоката. — Кто вам дал право обижать это прекрасное создание? — указала на меня, и я растянула на губах премилую улыбку. — Да я вас засужу!
— За что? — удивился парень.
— За порчу личного имущества, за нанесение тяжких телесных! Поработить решили невинную девушку? — рявкнула. — Стирает, готовит, а он по бабам шляется, пес блудливый!
Я с самым оскорблённым лицом покивала головой, а Синица раненным зверем взревел:
— Фролова!
— А чего ты меня домой не пускаешь? — вставила свое слова из-за плеча дамочки.
— Заходи, — сдавшись, открыл дверь шире. — Только эту горгулью убери, — приказал и поспешил смыться.
Возмущенная соседка такого отъявленного нахальства простить не могла, а от того уже я уберегла Синицына от тяжких телесных, вовремя схватив ее за руку.
— Люблю его дурака, — трагически произнесла. Лицо женщины смягчилось. В нем промелькнуло понимание и горечь.
— Ничего, милая, пройдет, — похлопала меня по плечам. — Ты главное борись! Не давай себя загнать! Ты ж не лошадь ломовая!
Тяжело вздохнув, кивнула. Женщина предложила свою помощь, но я отказалась. Еще посетовав на моего новоявленного «супруга» она удалилась, напоследок бросив:
— Если что — зови! Вместе мы сила!
В квартиру я вошла, как победительница. Получивший гранату фашист, сидел на диване, устало откинувшись на спинку. Я тихонько села рядом, ожидая его дальнейших слов.
— Можешь остаться. Будем жить вместе.
— По рукам!
— Установим правила, — бескомпромиссно отрезал.
Что? Какие к черту правила? Я на это не подписывалась. Правила созданы для того, чтобы их нарушать!
— Правило первое: не пытаться меня соблазнить. Все равно ничего не получится.
— Ты гей? — внезапно влетела мне в голову мысль.
А что? Это бы многое объяснило. Хотя не сказала бы, что меня это оттолкнуло. Я девушка довольно свободных взглядов, и меня бы это только раззадорило. Представьте себе гея, что вернулся в ряды натуралов. И все это моя заслуга! Да мне бы потом женщины оды воспевали.
— Что? — рыкнул. — Нет, конечно.
Неужели ты думаешь, если парень тебя не хочет, то он сразу гей?
Ну и глупость же он сморозил.
— Конечно да, — невозмутимо поведала. — Это естественная реакция мужчины на женщину. Такова природа.
— Реакция есть, — и правда. Вспомнить только сегодняшнее утро, тогда… — Но секс прежде всего в голове, — постучал он пальцем по моей черепушке. — Он может быть не только чисто механический. Захотел — взял. Дала — не дала. Это доверие, уважение и стремление доставить своему партнеру удовольствие. Он может быть чем-то большим, чем просто перепих для того, чтобы снять напряжение.
Мы впервые на моей памяти говорили так откровенно. Вообще-то, я впервые вообще от мужчины слышала подобные слова. Зачастую это был флирт и прелюдия. Минимум разговоров — максимум удовольствия.
Даже с парнями, с которыми я состояла в официальных отношениях, все было.… Как у кроликов. Где угодно, как угодно и когда угодно. Я заводилась с полуоборота и партнеров выбирала соответствующих. Мы подходили по темпераментам, и нам было хорошо вместе.
— Ты гоняешься за другим, — вздохнув, произнес. На секунду даже показалось, что в его глазах мелькнуло сожаление. — Тебе главное перед своими подружками козырнуть.
— Неправда!
— И утереть нос Алехиной, — а вот это уже правда. — Считай, что мы сексуально несовместимы, поэтому не трать свое время.
Просто шикарно! Я собиралась жить с парнем, на которого у меня женский «стояк», как скажите мне на милость, мы могли быть сексуально несовместимы? Это же обычная физиология, черт возьми!
— Правило второе: не приводить в квартиру парней.
— И телок!
— Да, и девушек.
Что ж, с этим я была согласна. Нет, я мечтала увидеть его голую задницу, но не на ком-нибудь сверху.
— Правило третье…
Господи, да сколько у него их?
— Не закатывать вечеринки.
— Что? — я подскочила. С этим я была категорически не согласна. Ну, ведет он жизнь монаха, ну и пусть. Я-то тут причем? — Синицын, ты с дуба рухнул?
— Я не позволю свой дом превратить в балаган. На этом все. Вопрос исчерпан. Хочешь развлекаться — хоть на все четыре стороны, — развел руки в стороны. — А дома нужно отдыхать.