— Кто тебя так? — интересуется миссис Старк.
— Это… Это… — Элис мешкается, словно позабыла слово «муж». На самом деле, она никогда и никому не говорила о том, что он её бьет. Чаще всего, это замечали, но не более. — Это Джаред… — с какой-то горечью выжимает, словно из последних сил, девушка и смотрит на Пеппер словно с какой-то надеждой, с мольбой о помощи в глазах, но, по ответному взгляду понимает, как глупо и беззащитно выглядит — а ей так нельзя, она же уже не маленькая девочка. — и переводит взгляд на покрасневшие коленки, поправляя колготы.
Через несколько минут приходит Старк. Элис мгновенно отрывается от своих раздумий и улыбается, когда видит Тони — он чуть поседел, чуть поправился, судя по его походке, Александра Старк его знатно заматывает и не дает ни секунды передохнуть, и Элис в этом уверена, пусть и ни разу не видела дочь Пеппер и Тони.
— Тони… — улыбается Элис, чуть приподнимаясь, и собираясь уже рвануть ему навстречу, но одним жестом, мужчина её останавливает и приказывает сесть. Её уверенность в том, что Тони захочет с ней поговорить, сводится к нулю в считанные секунды. Он единственный отговаривал её от того, чтобы выйти за Джареда замуж, долго копал под него, с каждым днем собирая ещё больше и больше причин отказать ему, но Элис, как последняя упрямица, шла против всех, обрывая связи и наплевав на себя.
— Ну так… Как там папа? — робко спрашивает блондинка, пока Наташа обходит её сзади и начинает расчесывать волосы. Все знают, что Элис это успокаивает.
— Еще лет семь назад уехали куда-то. Сожгли все мосты, скрываются.
— Ванда? — глотая отвратительное молоко, она морщится и бросает следующее имя.
— Перебралась в Лондон вместе с Вижном, открыла школу по управлению гневом, воспитывает двух близнецов, — Тони отвечает холодно, резко, чеканя каждый факт, будто нанося удары по совести Элис, чтобы она, наконец, пробудилась.
— Питер и Мишель?
— А чего сама не приедешь, Элис? Не спросишь, как они, может, с мужем познакомишь? — грубит Тони с очевидной досадой в голосе.
— Старк! — восклицает Пеппер, призывая мужа смягчиться.
— Тони, у меня… Нет на это времени…
— Ах, времени нет… — лепечет Старк, наигранно и саркастично кладя руку на лоб. — Так что ж на меня нашлось? Приходишь тогда, когда что-то нужно?
— Он её избил и довел до истерики, Тони, не поступай подобно этому ублюдку, — цедит сквозь зубы Романова. — Лучше предоставь ей ночлег на сегодня. И успокойся, наконец. Это её жизнь — и ей выбирать, что делать. И свои ошибки тоже исправлять самой.
— Нат, слушай, ты уверена, что жить с таким идиотом, каждый день за одно неверное движение терпя побои — это норма? Думаешь, что это просто ошибка, которую можно просто исправить?
— Это моя глупость, за которую я расплачиваюсь… — тяжело вздыхает Элис, встревая в разговор. — И которую без последствий я уже не исправлю… Джаред — важная шишка. Откопает в любой точке мира, и если она ему не понравится, то… Под прицелом буду и я, и мои родные, и вы с Алекс… Поэтому все, что мне остается — это изредка ночевать в разных местах, чтобы никто не пострадал.
Тони подсаживается рядом с Элис, явно распоров свою суровую маску по швам. Он, если верить Поттс, часто спрашивал об Элис, не сталкивалась ли она с кем-то, не говорила ли чего, и, быть может, собрав в кучу все свои мысли, он просто растерялся, поэтому и так отреагировал на её прибытие — но на самом деле, по нему было видно, что он в какой-то степени рад такому выводу Элис, рад тому, что она поняла, что от этого урода надо бежать.
Постель в комнате, в которой Элис будет вынуждена переждать ночь, точно такая же, как в доме её отцов. Обои на стенах практически такие же, какими были в её комнате. Книги на полках — такие же, какими были заставлены полки у неё дома. Роджерс оборачивается назад, в прошлое, вспоминая себя пятнадцатилетнюю, невинную, незамужнюю, планирующую отвоевать сердце Бога обмана, и жить с ним в асгардском дворце, в литых золотом стенах, каждый день просыпаясь с ним в обнимку. Сейчас то время кажется повзрослевшей, тридцатилетней женщине, уже уставшей от жизни, сущим бредом, и её тело покрывают мурашки от стыда, стыда за свое бездействие и зацикленность на одном человеке. Это кажется такой глупой верой в сказку, глупым доверием незнакомцу, в итоге разбившему её хрупкое сердце невыполненным обещанием… Все мечты и цели, это все было таким хрупким, и словно карточный домик, развалилось, стоило легкому ветру перемен повеять рядом с её счастьем.
С тех пор Элис отдалась с головой реализму — «нормальный» муж, «нормальная» работа, «обыкновенные» друзья и коллеги, и, в комплекте с этим всем, и полная потеря семьи. Роджерс забирается под одеяло, и среди всех номеров в своем телефоне, ищет один номер — человека, который всегда может ей помочь, откликнуться, поддержать… Стива. Она долго собирается с мыслями, чтобы позвонить, и когда набирается храбрости, чтобы нажать на кнопку вызова, когда она прикладывает телефон к уху, ожидая услышать теплый голос отца, то… Всё рушится. «Извините, номер не существует или набран неправильно». Слеза, почему-то, потекла по щеке. Рана на виске начала пульсировать разгорающейся болью. Больше Элис не на кого надеяться. Она твердо убеждена, что у неё нет семьи, и никогда уже не будет — Джаред постарался. В слезах, разрываясь от внутренней боли и каясь самой себе, впервые за много лет, Элис засыпает, надеясь утром проснуться в своих пятнадцати, надеясь на то, что её разбудит Стив.
Но чуда, как ожидалось, не случилось — Элис просыпается в холоде, в одиночестве, свернувшись в клубочек, как брошенный котенок в коробке, а звуки будильника раздаются из телефона, как напоминание о том, какие ошибки она совершила, и что с ней будет за отказ прислуживать им изо дня в день, до конца своих дней. Роджерс просыпается, одевается, чистит зубы, и когда возвращается в комнату, видит клочки бумаги, что, очевидно, прихватила с собой из машины. Она садится, и явно забывая о том, что собирается на работу, склеивает письмо по кускам. Уже первая строчка, выведенная её корявым почерком, напоминает и о хорошем, и о плохом. Она не плачет — ей просто незачем плакать. Роджерс не больно, Роджерс не противно, Роджерс ничего не чувствует, кроме досады, и старается изо всех сил себя в этом убедить, но где-то там, внутри неё, сейчас бьется в агонии память о Локи, Боге коварства, который, на самом деле, оказался не настолько уж и коварным… Как ни крути, а все равно только Элис смогла завоевать его доверие. Только с ней он был честен и весел, нежен и, наверное, счастлив… И из-за неё он и погиб. Защищая её, её дом, всё, что ей дорого… Кольцо, что он передал ей, она сняла ещё задолго до свадьбы, а если быть точнее, его вырвал раздраженный Купер-Смит, восклицая, что скоро Элис будет принадлежать только ему, а она, как наивная малолетняя дура, поверила, что это любовь, а он просто ревнует.
По пути на работу, Роджерс выпивает крепкий капучино, и пытается опять набрать отца. Безуспешно. Он сменил номер, живет в другой стране, очевидно, о её гнилостном поступке, о её выборе, о её хамстве и не вспоминает и не думает. У Элис закрадывается мысль о том, что он ею разочарован и, очевидно, сильно корит себя за то, что не смог уберечь её от лап дьявола по имени «Джаред».
— Элис, он сидел несколько лет за то, что избил собственную сестру до смерти! И вышел досрочно! Тебе не страшно с ним находиться? Совсем? — восклицал тогда Стив, уже явно выходя из себя.
— Пап, он нормальный! Мы ходили в одну и ту же группу реабилитации, и он оставил это в прошлом! Я же рассказывала…— лепетала Элис, словно недовольный подросток. На самом деле, ей просто было все равно, за кого выходить замуж. Лишь бы не оставаться одной, лишь бы не сидеть у отцов на шее.
— Элис, бывших преступников не бывает. Он может и на тебя руку поднять. Я не позволю тебе выходить замуж за того, кто может так вспылить, даже в теории! Нет и точка!
— Ах, бывших преступников не бывает? — Роджерс помнит, как тогда взмахнула головой, и вскочила со стула и нависла над отцом.— Тогда и Баки своего выбрось! Ты же помнишь, сколько на его счету убийств! И вообще… Это я моя жизнь! — уже надрываясь, кричала тогда она. Вспоминая это сейчас, блондинка заливается слезами… Почему тогда она его не слышала? Какие демоны сидели в её голове?