— Не видели — и что? Скоро увидим. Мы над этим работаем. У Тильды, — она снова выразительно посмотрела на сестру, — из спальни открывается отличный обзор на его особняк. Мы там оборудовали наблюдательный пункт и теперь следим за входом днем и ночью.
— Но пока только его спину удалось увидеть, да и то мельком, — поспешила вставить Тильда, за что Ада недовольно ткнула ее локтем в бок.
— Ну хотя бы выяснили, старый он или молодой? — соседка явно начала терять интерес к данной беседе.
— Точно не старый. Высокий, волосы темные… а плечи такие — ух! — Ада, разведя руки в стороны и изобразив косую сажень, противно причмокнула.
— А почему все называют его «мистер Д.»? Он что — американец? Или англичанин?
— Понятия не имею, американец он, англичанин или вообще индус какой-нибудь. Но одно могу сказать определенно, — Ада округлила глаза, осмотрелась по сторонам и понизила голос, — он тако-о-ой затейник! Видела бы ты его служанку! О, о…
При упоминании «служанки», с которой и начались мои проблемы, я покраснела еще сильнее. Руки задрожали, бутылочка со спреем выпала из рук и грохнулась на пол.
Вот же черт!
Троица разом повернулась ко мне и застыла, внезапно вспомнив, что кроме них в гостиной есть кто-то еще.
1.2
— Маша! Ну сколько можно возиться с дурацким зеркалом! — раздраженно прикрикнула Ада. — У нас, вообще-то, гости, если ты не заметила. Лучше сходи на кухню и свари нам кофе. Как мы любим, слышишь? Ну, чего стоишь как вкопанная?
Кивнув, я подняла с пола спрей и отправилась на кухню.
— Булочки тоже захвати! — протявкала вдогонку Тильда.
Конечно, обращаться со мной как с прислугой было с их стороны наглостью, но я ничего не могла с этим поделать. Мне исполнилось восемнадцать всего две недели назад, и пока я полностью зависела от мачехи — матери этих двух особей.
Однако скоро все изменится. Надо только отыскать мамин браслет — и тогда я навсегда убегу из этого противного места. Со стороны оно кажется идиллическим, но на самом деле это совершенно плоский и удушливый мир. Насквозь фальшивый, как фрукты и цветы из папье-маше, как глянцевый рекламный буклет, изображающий политые медом аппетитные румяные блинчики, которые на самом деле подкрашены кремом для обуви и политы машинным маслом.
А я хочу жить в мире, где все живое и настоящее; хочу путешествовать; хочу увидеть места, где жизнь обретает смысл. Только вот сначала поеду в столицу и устроюсь там на работу, чтобы подкопить денег. Давно об этом мечтала, но теперь, когда особняк с участком принадлежит чокнутому мистеру Д., надо бежать отсюда как можно скорее.
Только как, если поиски браслета превратились в неразрешимую задачу?
При мысли о недавнем провале сердце болезненно защемило.
— Маша! Ты там еще долго возиться будешь?
…Маша. Вообще-то, мое настоящее имя не Маша, а Диана. Просто однажды мачеха решила, что имя Диана мне не подходит. Это случилось на следующий день после их с отцом свадьбы. До того момента я никогда не задумывалась, подходит мне мое имя или нет.
Мы собрались в гостиной за «семейным» ужином, и вдруг мачеха заявила:
— Нет, ну ты только погляди на свою дочь! Хуже горькой редьки! Кому вообще взбрело в голову назвать ее Дианой! Диана — красивое имя для красивой девочки. Это имя богини женственности и плодородия, в конце концов. Вот взять моих Аду и Тильду — красавицы! Златовласки! И имена им подходят идеально: Аделаида означает «благородная», а Матильда — «победительница», — она с гордостью (скорее за себя, чем за них) посмотрела на своих дочерей, которые на мгновение перестали есть и тупо улыбались ей в ответ измазанными в томатном соусе губами. — А твоей, страшненькой, нужно имя попроще, например, Катя или Маша… Точно! — она энергично стукнула ладонью по столу. Посуда со звоном подпрыгнула, а все сидящие за столом замерли и устремили выжидающие взоры на мачеху, которая торжественно вынесла свой вердикт: — Пусть с этих самых пор будет Маша, что значит «горькая». Да будет так!
Мои новоиспеченные «сестры» противно захихикали в унисон. При этом их и без того маленькие свиные глазки превратились в едва различимые щелочки. Вместе с размазанным вокруг рта кетчупом это делало их похожими на двух пирующих гиен. Зрелище было скорее страшным, чем смешным. Даже у Стивена Кинга от этого скрипучего смеха пробежал бы холодок по спине.