Слишком много вопросов. Хочу ли я знать на них ответы? Или МОИ желания никого не интересуют?
— Диана, я могу гарантировать, — продолжил уговаривать блондин, — что вам здесь точно ничего не угрожает. Пожалуйста, не волнуйтесь.
Его слова нисколько не успокаивали. Я бы предпочла немедленно сбежать и больше никогда в жизни не видеть ужасного (хотя и чертовски красивого) мистера Д.
При одной лишь мысли о новой встрече с ним, да еще и наедине, меня в очередной раз накрыло дикое, необъяснимое волнение. Но… блондин сказал, что все серьезно, и оснований не верить ему у меня не было.
Значит, просто так сбежать вряд ли получится. Значит, все-таки придется встретиться с «господином Долоховым» наедине и выяснить, что ему от меня надо.
6.7
Вздохнув, я вернулась в Голубой зал и вопросительно уставилась на блондина: что дальше?
Идти к «господину Долохову» через гостиную, в которой еще оставались люди, или вернуться в коридор и пройти в кабинет извилистыми путями?
Слова о том, что вечеринка «из-за меня», не давали покоя.
Что будет, если я выйду к гостям? Может, неспроста нас провели в особняк через служебный вход?
— Все в порядке, Диана, не волнуйтесь, — снова успокоил меня блондин и указал рукой в сторону гостиной: — Нам сюда.
Его попытки меня успокоить только добавляли тревоги.
Ну, хорошо.
Я направилась в гостиную.
Однако стоило нам покинуть Голубой зал, как блондина тут же окликнула молодая женщина в длинном изумрудном платье:
— Илья, постой! Где тут… — не договорив, она застыла и уставилась на меня — так, словно увидела привидение.
— Ты что-то хотела, Вероника? — поинтересовался блондин.
— Да, я… это… — сбивчиво забормотала женщина и вдруг обратилась ко мне: — А ты… ты же… ты… что…
Блондин ее перебил:
— Так-так. Видно, вопрос у тебя не срочный, а мы спешим к Матвею. Извини!
После этих слов он взял меня под руку и потащил дальше.
Что, черт возьми, происходит?! Кто эта Вероника и почему она так странно себя повела, когда увидела меня?
Однако обдумать как следует случившееся не удалось. Я и глазом моргнуть не успела, как оказалась у дверей кабинета. Илья едва ли не силой затолкал меня внутрь, но сам заходить не стал: просто взял и захлопнул дверь за моей спиной.
Хлопок прозвучал словно выстрел. Я непроизвольно вздрогнула: всё, назад пути нет.
Просторный кабинет сейчас освещал только настольный светильник с реечным деревянным плафоном. В полумраке высокий человек в черном костюме казался еще загадочнее. И еще опаснее.
Когда я вошла, он стоял рядом с креслом и, скрестив руки на груди, смотрел в окно.
Я не решилась пройти вглубь кабинета и замерла на месте.
В комнате повисла тишина — глухая, давящая, невыносимая. Казалось, пространство вокруг начинает сжиматься до размеров шкатулки.
Что за пытка?!
— Присаживайтесь, — наконец предложил мистер Д. бесстрастным ледяным голосом, что делало это предложение больше похожим на приказ.
По спине пробежал холодок. Но делать нечего — медленно, стараясь не выдать волнения, я прошла и села на краешек дивана так, чтобы находиться ближе к двери.
Мистер Д. повернулся ко мне лицом, уселся в кресло, слегка ослабил галстук и, пристально глядя на меня, стал постукивать пальцами по гладкой лакированной поверхности стола.
— Считаете, я должен извиниться за свое поведение той ночью?
Признаться, я ожидала чего угодно, но только не этого вопроса.
Зачем он спрашивает об этом? Вряд ли раскаивается. И вряд ли ему нужно мое прощение. Тогда что ему нужно?
Он продолжал сверлить меня взглядом: невыносимо!
Но я тоже смотрела на него в упор: не сдамся!
Не опущу глаз и не отведу взгляда!
Так мы некоторое время сидели в тишине и играли в гляделки.
Наконец — когда у меня от напряжения уже чуть слезы по щекам не потекли — он первым отвел взгляд.
— Просто невероятно, — он тяжело вздохнул. — Знаете, Диана, у вас прямо-таки дар отталкивать людей. Даже если бы я и хотел извиниться… мне хватило бы одного взгляда на выражение вашего лица, чтобы это желание бесследно испарилось. И еще. Я прекрасно знаю, что вы можете мне ответить. Вы — не немая, просто мните себя особенной. Считаете, что люди не достойны общения с вашей выдающейся персоной. Все люди. В том числе и я.
Что за несусветная чушь?!