Растерянность сменилась гневом, и я, поджав губы и громко втянув ноздрями воздух, возмущенно повела плечами.
— Вам не нравится слышать правду о себе? — он изобразил удивление и, усмехнувшись, продолжил: — Да, Диана, не только вы за мной следили — я тоже за вами наблюдал. О, какое у вас выражение лица, когда вы думаете, будто вас никто не видит! Сколько надменности, сколько презрения ко всему, что вас здесь окружает! И… да, мне слишком знакомо это выражение, так что даже не пытайтесь отрицать.
Я нахмурилась.
Еще бы оно не было ему знакомо — небось каждый день видит его в зеркале!
— Ладно, хватит ломать комедию! — кажется, мистер Д. тоже не на шутку разозлился. — Я приехал сюда не для того, чтобы любоваться вашим дешевым спектаклем, поэтому перехожу к сути. Как недавно выяснилось, у нас с вами есть незаконченные общие дела. За один вечер мы с ними, конечно, не разберемся, поэтому давайте сразу договоримся о следующей встрече. Жду вас завтра, в этом же кабинете, в десять утра. И советую прекратить играть в молчанку.
Снова приказы. Что он себе позволяет?! И какие у нас могут быть «общие дела»? Никаких. Это исключено. Он что-то путает.
Я покачала головой: никуда завтра не приду.
6.8
— Конечно, придете, — во взгляде мистера Д. не было ни тени сомнения. Голос был таким же, как и взгляд: уверенным и властным. — Потому что… вы знаете, кто я? Впрочем, не важно. Главное, я знаю, кто вы… Внебрачная дочь Ивана Сафронова.
Что?!
Я вскочила на ноги — так резко, что в глазах на миг потемнело и меня немного болтануло.
— Только не надо истерик, — мистер Д. тоже встал с кресла. — И не надо строить из себя оскорбленную невинность. Вам не пять лет. Должны понимать: такие подарки кому попало не дарят.
При слове «подарки» он наклонился, открыл ящик стола и вытащил оттуда… мамин браслет. Потом, небрежно покрутив его между пальцами, бросил на стол:
— Забирайте! Или теперь вы рассчитываете на большее?
Да что он себе позволяет? Говорит гадости обо мне… о маме… следил за мной… заковал в наручники… украл браслет… обозвал надменной… утверждает, что моя мама была любовницей… содержанкой старика… говорит…
— Ладно, — он скептически скривил губы. — Предположим, вы не знали об этом. Предположим, даже не догадывались. Но теперь-то вы знаете. И теперь мне хотелось бы сразу прояснить один вопрос. Намерены ли вы, руководствуясь этими знаниями, оттяпать у Риммы часть наследства?
Это было уже слишком. Терпение лопнуло. Я бросилась прочь из кабинета.
— Диана! — донеслось вслед.
Я даже не оглянулась: иди к черту!
Проскочив через гостиную, в которой люди удивленно таращились на меня, я вылетела на улицу. Ночной ветерок слегка охладил пылающие щеки, но огонь в груди было уже не задуть.
Слезы застилали глаза; я бежала домой, не разбирая дороги, спотыкалась, подворачивала ноги, ругала чертова мистера Д. последними словами, хотя в глубине души начинала осознавать: он сказал мне правду.
Внешне я не была похожа ни на отца, ни на мать. Зато была похожа на Римму. Интересно, отец догадывался? Тогда можно понять его холодность. Но Сафронов… он ведь тоже никогда не проявлял ко мне никаких чувств. Уехал и десять лет не появлялся. Оставил на воспитание мачехе. И даже в завещании не упомянул, иначе бы мистер Д. не произнес слово «оттяпать».
Как ни крути, это слово подразумевает скандальное судебное разбирательство, а не завещание. Кстати, у самого мистера-то какой интерес в этой истории? Откуда он столько знает? Может, он жених Риммы, поэтому и переживает за ее наследство? В таком случае, пусть не волнуются: мне ничего от них не надо!
Я была не нужна Сафронову. «Жалкий плод адюльтера» — говорилось про таких, как я, в старинных книжках из его библиотеки.
Как же это гадко, как противно! Но — раз уж я была не нужна родному отцу, то и мне не нужны его деньги! И браслет не нужен! Что касается мистера Д., то его деньги я возьму лишь на время — в долг. А как только устроюсь на работу и скоплю нужную сумму — верну ему с процентами: отправлю переводом или что-нибудь придумаю, потому что от него мне тоже ничего не нужно.
Глава 7
Подбежав в гостевому дому, я рывком открыла дверь и заскочила в темную гостиную. Под ноги что-то бросилось, отскочило и с визгом выбежало в приоткрытую дверь на улицу.