Уже сам факт того, что кто-то по-старинке развешивает белье во дворе особняка, повергал в шок.
Во-первых, абсолютно все белье в доме было идеально выстирано и выглажено, и его запасов хватило бы на несколько недель вперед, — накануне я это лично проверяла.
Во-вторых, в особняке имелась прачечная с сушилкой.
Да кто вообще сейчас сушит белье на улице, растянув веревку между турниками? И откуда взялась эта плетеная корзинка? Я подобное раньше только в кино видела.
Длинноногая брюнетка развешивала белье со знанием дела — так, словно это уже долгое время было ее повседневной обязанностью. Достав из корзинки белоснежную наволочку и приподнявшись на носочки, она потянулась к веревке и с равнодушным видом забросила на нее наволочку.
Двигалась брюнетка плавно, размеренно и неторопливо, но от каждого движения то, что считалось платьем, задиралось все выше. Сначала из-под него показались черные кружевные резинки чулок. Затем — полоски обнаженной кожи…
Меня бросило в жар. Дыхание перехватило, руки и ноги затряслись. Внезапно я осознала, что именно сейчас происходит.
Ох. Белье тут ни при чем. Совсем, совсе-е-ем ни при чем.
Судя по всему, это такая ролевая игра — между брюнеткой и новым владельцем особняка. Возмутительная, неприличная, вызывающая игра!
Осознав это, я поняла, что нужно немедленно отвернуться, только почему-то все равно стояла и смотрела как завороженная. Мне было стыдно и очень неловко, но я не могла отвести глаза и продолжала наблюдать за девушкой.
Развесив две наволочки и простынь, она подхватила пустую корзинку и с таким же безразличным видом продефилировала обратно ко входу в особняк.
Когда дверь за ней захлопнулась, я вцепилась в подоконник, рвано выдохнула и вздрогнула, потому что мой выдох утонул в реве мотора.
Прямо ко входу в особняк подлетела машина, похожая на космический корабль. Она была с открытым верхом, а за рулем сидел темноволосый мужчина в черном костюме. Лица мужчины я разглядеть не смогла: припарковавшись, он быстро выпрыгнул из машины и, не оглядываясь, забежал внутрь.
Руки затряслись еще сильнее. Шестое чувство подсказывало, что это и есть новый владелец.
Но если он только что приехал, значит, не мог видеть, как брюнетка развешивала во дворе белье.
В таком случае для кого был весь этот спектакль?
2.2
Когда я оделась и спустилась вниз, выяснилось, что спектакль видела не только я.
Мачеха с сестрами и Мотей уже находились в гостиной и бурно обсуждали увиденное.
Мачеха, держа Мотю на руках, вовсю раздавала сестрам задания и так увлеклась, что поначалу даже не обратила на меня внимания.
— Значит, так. Ты, Ада, сфотографируй машину, только незаметно. Погуглишь, что за зверь такой. А ты, Тильда, не спускай глаз со входа в особняк. Как только служанка решит снять белье, беги к ней со всех ног. Спросишь, не нужно ли чего новому хозяину. И не смотри на меня так! От детской площадки до особняка больше ста шагов, так что нам ничего не грозит.
— Но мама… — неуверенно попыталась возразить Тильда, — мне кажется, что…
После этих слов она покраснела и запнулась.
— Чего тебе кажется, деточка? — прищурилась мачеха. — Ну же, я жду.
— Ну, это… я думаю, что она… то есть, эта девушка… ну, я не уверена, что она его служанка, — промямлила Тильда и покраснела еще сильнее.
Видимо, даже до нее дошло, что дело тут нечисто.
— А кто? Жена его, что ли? — рявкнула на Тильду мачеха. Это было странно: обычно она рявкала только на меня.
— Ну, это вряд ли…
— Вот именно. Девица в костюме прислуги — однозначно обслуживающий персонал. Но кого и как она обслуживает, нас волновать не должно. Сейчас эта девица — единственная ниточка, которая может привести нас к хозяину. Понятно?
— Фига се, три миллиона долларов! — воскликнула Ада.
— Чего-чего? — не веря своим ушам, уставилась на нее мачеха.
— Стоимость его тачки, Фер-ра-ри Пи-нин-фа-ри-на Сер-ги-о, — пояснила Ада и по очереди показала свой розовый смартфон сначала Тильде, а потом и мачехе. — Вот, смотрите.
— Мда, три миллиона долларов — это хорошо, — глядя на экран смартфона, задумчиво пробормотала мачеха и внезапно воодушевилась: — Это о-о-очень хорошо!