— Джей, подожди! — кричу я, выбегаю вслед за ней. — Стой!
— Пошел ты на хрен!
— Мать твою, дай мне хоть объяснить!
— Что объяснить? Что ты, мать твою, подсадил меня на наркотики? Что ты подослал ко мне дилера? Того самого, в которого я стреляла? Что ты подослал Ханну ко мне, чтобы она затащила меня на работу в клуб, и что шпионила для тебя? Что ты даже, мать твою, попросил ее найти Билли, чтобы он отымел меня? — она оборачивается на ходу на мгновение, и я вижу черные пятна на ее щеках. — Да, я видела сообщения, Икс. Больше ты не сможешь от меня это скрывать!
Бл*дь.
Я делаю то, что должно удержать ее от побега. Она не может бросить меня. Я этого не позволю. Я достаю пистолет и направляю ей в спину. Она замирает. А потом разворачивается.
— Я не хотел, чтобы он трахал тебя так, как он собирался это сделать, — произношу я. — Да, я хотел, чтобы Ханна нашла для тебя грубого парня, который заставит тебя проглотить его член. Я не хотел, чтобы кто-то против воли принуждал тебя к чему-то. Почему ты думаешь, я убил его, когда увидел, что ты наставляешь на него свой пистолет?
— Это как раз и единственное, что значит. Ты хотел, чтобы я была наказана.
— Да. Я все это подстроил. Мне нужна была месть за все, что ты сделала, — произношу я. — Я хотел, чтобы ты заплатила за всю боль, через которую я из-за тебя прошел.
— Ты винишь меня за то, в чем я даже не участвовала!
— Ты соблазнила меня! Ты должна была знать!
— Мать твою, и что с того? Да, я хотела тебя, я была в отчаянии. Нет ничего плохого в том, чтобы хотеть секса. Ты винишь меня за то, что даже виной моей не было. Я всего лишь не заметила, а ты винишь меня за это. Тебя ослепляет твоя ненависть, — выплевывает она.
Меня переполняет ярость, я прищуриваюсь, впиваясь в нее взглядом. Ненавижу ее, когда она так делает. Я сам хотел объяснить ей, но теперь слишком поздно. Она уже сделала выводы из того, что предположительно, узнала.
— Да, — я глубоко вздыхаю, чтобы успокоиться. — Мать твою, да я люблю тебя до мозга костей!
Она фыркает, приправляя свой ответный удар желчью.
— Бл*дь, да может, хватит уже! Все это было ложью для того, чтобы я была с тобой. Превратить меня в слабую и ранимую, чтобы я доверяла тебе и осталась с тобой.
— Это не было. Ложью, — шепчу я.
Она, правда, не видит? Неужели, мать твою, она, правда, не видит, что я к ней чувствую?
— Я хочу тебя, — произношу я. — Черт, и всегда хотел. Я ненавидел тебя за то, что случилось, но ни на мгновение не укротил жажду к твоему телу. Наказывая тебя, я давал себе шанс ненавидеть тебя и пытался заставить себя поверить в то, что ты никогда не захочешь никого другого. Я мог выпустить пар.
— А что это дало мне? Страдания! — произносит она, сжимая руки в кулаки.
— Теперь я понимаю, что хотел не причинять тебе боль, а контролировать тебя. Делать с тобой все, что я хотел, но никогда не мог из-за того, что между нами было в прошлом.
И это, мать вашу, абсолютная правда. Это делает меня слабым, но все-таки это правда, и я больше не могу игнорировать это. Она нужна мне.
Я на шаг подхожу к ней. Потом еще на один.
— Я больше не хочу видеть твоих страданий. Я тот, кто хочет защитить тебя от боли. Единственный, кто знает, как перевернуть твой мир и заставить подниматься ввысь, птенчик, — я протягиваю руку. — Не уходи. Я дам тебе то, что тебе нужно. Любовь. Страсть. Все, что ты хочешь.
Она хмурится и закрывает рот, глубоко вздыхая. А потом произносит:
— Свобода. Я хочу свою свободу.
— Ты знаешь, что я не мо…
— Если ты любишь меня, ты отдашь мне мою свободу. Это то, чего я хочу больше всего, — она сглатывает. — Любить кого-то означает позволить ему быть тем, кто он есть, потому что это то, что любишь в этом человеке. Я хочу быть свободной.
Она поймала меня.
Я поражен.
Я чувствую, как что-то сдавливает мне грудь. Я начинаю потеть. Прежде такого я не чувствовал.
Она оставит меня. Ее глаза говорят достаточно. Она не может пережить того, что было… как бы я не старался заставить ее забыть.
Я не потеряю ее.
Так, что я взвожу курок и направляю на нее.
— Нет, — произношу я сквозь стиснутые зубы. Мне больно делать это, но я должен.
— Да. Я не вернусь к тебе, Икс.
— Если ты сделаешь еще шаг, я выстрелю.
Ее лицо становится каменным. Абсолютно никаких эмоций. Меня это пугает. А меня никогда ничего не пугает.
— Нет, не выстрелишь.
Медленно, она оборачивается ко мне. Я чувствую, как воздух касается стенок моих легких, и приставляю пистолет к ее затылку. Руки трясутся. А они никогда не тряслись.
Она делает шаг. Потом еще один. Она не останавливается.
— Стой. Или я сделаю это. Больше ни шагу, иначе я нажму на курок, — произношу я.
Она оборачивается, чтобы встретиться со мной лицом к лицу.
— Не нажмешь. Ты не позволишь твоей собственности повредиться. Ой, подожди! Я ведь больше не твоя, — она выгибает бровь. — Ты любишь меня. Ты не можешь мне навредить. У тебя больше нет надо мной власти.
У меня отвисает челюсть. Я пялюсь на нее в шоке.
— Ты убедил меня в том, что тоже хотел меня, — она слегка улыбается. — Ты сделал меня частью своей игры, так что, мать твою, не удивляйся, что я решила сыграть.
Она оборачивается и начинает двигаться, отдаляясь.
Мой палец двигается к курку. Я чувствую под кожей отчаяние от желания нажать на него. Но есть одно но! Я не могу. Я просто, мать вашу, не могу пойти на это. Я играл с огнем, а теперь чувствую ожоги. Снова. Победитель в игре определен, но это не я. Мой смышлёный маленький птенчик обставил меня по моим же правилам.
Просто так я этого не оставлю.
Глава 26
Тот, кто ощутил самую ярую ненависть,
однажды любил не сердцем, а душой.
Тот, кто отрицает мир
однажды столкнулся с тем,
что сейчас предпочел бы сжечь.
- Курт Тучольски
Джей
Среда, 18 сентября, 2013. День, 1.15
Меня трясет с ног до головы, но я ни на секунду не оставлю поисков. Мне нужно думать о том, чтобы связаться с моим отцом, и надеяться, что он простит мне все, пока не стало слишком поздно. Икс забирает его деньги. Мне нужно предупредить его. Возможно, он примет меня обратно.