Неожиданно, Вероника почувствовала сильное дежавю. Как будто она была там снова: той ночью, чуть больше десяти лет назад, когда они с Дунканом Кейном пробрались в дом Мэннингов. Тот момент, когда она открыла спрятанную панель в шкафу и увидела испуганного ребенка, сжавшегося в ловушке. «Я не хочу, чтобы меня проверяли, — сказала она. — Папа сказал, что я не готова».
Взгляд на лице Грейс так живо напоминал Веронике ту девочку, что она заколебалась. В Нептуне прошлое всегда хватало тебя за щиколотки, пытаясь утянуть назад.
— Кто? — слово было хриплым шепотом, едва слышным.
— Парень по имени Митч Беллами, из Сан-Диего. — Вероника расправила плечи. — Но у него довольно странная история, Грейс.
Девушка резко отвернулась.
— Он сказал, что ты была девушкой по вызову. Что он тебя нанял. Но, если это было правдой, это было бы весьма существенным упущением в твоей истории.
Грейс развернулась лицом к Веронике.
— Так потому что я шлюха, это значит, что меня не могут изнасиловать? — она выплюнула слова, ее паника неожиданно превратилась в ярость.
Вероника, пораженная неожиданным признанием Грейс, подняла обе руки.
— Это не то, что я говорю. Слушай, давай присядем, хорошо? — она опустилась на пыльный ковер.
Грейс стояла неподвижно, ее дыхание было неровным, пальцы запущены в волосы. Потом, спустя секунду, она опустилась на матрац, прикрыв лицо руками.
— Я уверена, что ты должно быть в шоке, — пробормотала она, ее голос приглушен. — Все ждали этого от Лиззи. От меня, не особо.
Лиззи Мэннинг училась на два года младше в школе, перигидрольная блондинка с дурной славой. Лиззи не прошла тест на чистоту. Но Вероника не достаточно хорошо ее знала, чтобы судить.
Грейс убрала руки от лица, уставившись на колени.
— Я всего лишь хотела заработать себе на обучение, — ее голос был почти шепотом, направленным на ковер. — Я хотела учиться в Херсте с тех пор, как мне исполнилось четырнадцать. Я увидела их постановку «Святой Иоанны» на уроке английского и… я ничего такого прежде не видела. Я принимала участие в нескольких детских постановках, но это было настоящим. Это было искусством, а не просто шансом какой-то изнеженной мелкой дивы быть замеченной и помочь родителям впечатлить местную элиту. Так что когда я стала старше и стала присматривать университеты, я решила поступить в Херст. Неважно, какую программу выберу. Я не могла себе позволить ни одну из них.
Вероника кивнула.
— И я полагаю, что это неудивительно, что родители тебе не помогли. Беккет, видимо, не казался им очень ярым поборником Христа.
Грейс горько рассмеялась.
— Ты видела, какими они были, когда мне было восемь. После смерти Мэг они стали хуже. До этого мама выступала против какого-то сумасшествия, которое приходило в голову отцу. В смысле, по крайней мере, она не давала нам голодать или не позволяла избивать нас до крови. Но после, она была даже хуже отца. Полагаю, ей казалось, что если бы у них было больше контроля над нами, она бы никогда не потеряла Мэг и Фэйт.
— Я ушла, когда мне исполнилось восемнадцать. Я даже не закончила школу, но я переехала и спала в гостевой у лучшей подруги несколько месяцев. К тому времени я уже не думала, что они будут платить за колледж. Они все говорили о том, что моей обязанностью было выйти замуж за Бога и божьего человека и все говорили про Квиверфул.
— Квиверфул?
Она закатила глаза.
— Это принято в ультрахристианских кругах. Знаешь, типа дети это наследие Господа и плод в чреве его награда. Как стрелы в руках могучего человека, так и дети в молодости. Счастлив тот человек, у которого полон колчан. — Она прижала колени к груди. — Суть в том, что дело женщины не только иметь детей, но в том, чтобы производить их со скоростью автомата для попкорна. А для этого образование не нужно.
— В любом случае, я… я двинулась дальше и подала документы в Херст, даже зная, что не могу себе этого позволить. Я думала, если я туда попаду, я смогу подумать о деньгах позже. Что ж, я попала. Но я не смогла получить никакой финансовой помощи, потому что они смотрели сколько зарабатывает мой отец и говорили, что я не имею на это права. Я написала кучу писем, стараясь объяснить, что я больше не общаюсь с родителями, но это не помогло.
— Ладно, — сказала Вероника, ее голос был таким нейтральным, какой ей удалось сохранить. — Но, Грейс, не хочу судить…
— Почему я не взяла кредиты или не пошла работать в библиотеку? — закончила Грейс очевидную мысль. — Я хотела быть актрисой, Вероника. Театральной актрисой. Классической театральной актрисой. Как ты думаешь, я бы смогла заработать столько, чтобы расплатиться с кредитами? — она покачала головой. — Я знала чего хочу, и я решила сделать то, что придется, чтобы этого добиться.