Нет, мне нельзя этого делать. Одно правило я нарушал безнаказанно, сжигая ненужные вещи, когда хотелось выпустить пар, но сейчас я заходил слишком далеко. Остальные правила должны оставаться незыблемыми. Если я прикоснусь к коту и он набросится на меня, я отвечу ему тем же и, причинив вред, нарушу самое главное правило. На это я пойти не мог, а потому вынужден был остановиться.
Я спрыгнул с бочки, взвинченный и опустошенный. Голова кружилась, и я сел на штабель досок перевести дыхание. Нет, я никому не причиню боли.
Ничего не буду сжигать.
Напряжение никуда не делось. Бешенство, страх, отчаяние — я не мог выпустить их наружу. Не таким способом, слишком уж это лихо. Думаю, в глубине души я хотел спровоцировать кота на нападение, тогда у меня появилось бы оправдание покалечить его. Но я не позволю себе этого.
Попытки сбрасывать напряжение понемногу становились слишком опасными, требовалось найти способ получше. Но копить напряжение, держать в себе тоже не получалось. Наконец, я определенно не мог просто отпустить тормоза. Нужно было придумать промежуточный вариант.
Мне требовался еще один демон.
Я никогда не чувствовал себя так хорошо, как зимой, когда выслеживал демона, наводившего ужас на городок. В моей жизни появилась цель, и благодаря этой цели все, что я делал, обретало смысл. Я выпустил на свободу мистера Монстра и впервые за долгие годы уживался с самим собой. Но теперь, когда демона не стало, исчез и клапан для сброса психологического давления.
Я медленно вышел со склада, заставляя себя глубоко дышать. Жертва у нас появилась, не было только убийцы, которого я мог бы выслеживать; мы имели дело не с демоном, не с серийным убийцей, а скорее с пьяным мужем или ревнивым бойфрендом…
Ревнивый бойфренд. Форман сказал, что на теле повсюду нашли мелкие раны: проколы, царапины, ожоги, волдыри и бог знает что еще. Злой ревнивый бойфренд способен на такое; злой ревнивый бойфренд, не уважающий женщин и относящийся к ним как к грязи. Ни минуты не колеблясь, он готов причинить боль женщине.
Я точно знал, где искать такого человека.
Я понимал, что это чистой воды домысел, но у меня появилось хоть что-то. Ясная достижимая цель — понаблюдать за человеком, который может оказаться убийцей, и выяснить, так это или нет. Я снова заживу прежней жизнью, и цели мистера Монстра совпадут с моими собственными.
Итак, пора познакомиться с Куртом гораздо, гораздо ближе.
Глава 6
В конечном счете жертву опознали как Викторию Чатам. К нам на бальзамирование ее не доставили, и я не видел ни тела, ни повреждений на нем. Я ничего не смог узнать об убийце по нанесенным им ранам, поэтому пришлось начать с другого места.
До каникул оставалось еще несколько недель, и я вынужденно торчал в школе, так что «другим местом» оказалась столовая, где я вел с Максом односторонний разговор.
— Главный вопрос при составлении психологического портрета преступника: что убийца делает такого, чего не должен делать? — провозгласил я.
— Бога ради, не начинай сначала, — сказал Макс, закатывая глаза.
— Но это работает, — не отступал я. — И работает лучше, если есть на ком проверить идеи. В прошлый раз ты мне здорово помог.
— Если я тебе помог, почему ты не поймал злодея?
«Вообще-то, поймал».
— Агент ФБР вызвал меня в участок и показал фотографии с места убийства еще до того, как они стали широко известны. Он просил помочь.
— Заткнись.
— Я серьезно.
— Джон, мы сидим в двух столах от потрясающих красоток в потрясающе коротких шортах, у меня нет времени на аналитические разговоры.
Я закрыл глаза. В двух столах от нас сидела Брук с двумя подружками, Марси и Рейчел, но я уже использовал один разрешенный разговор и два разрешенных за ленчем взгляда. Волосы Брук убрала в хвостик, перехватив розовой ленточкой или резинкой. На ней была розовая футболка в белую полоску и джинсовые шорты, почти не скрывавшие длинные стройные ноги. Я даже думать о ней больше не имел права, поэтому все, что мне оставалось, — рассуждать об убийце.
Пальцы зудели от желания спалить что-нибудь.
— Тело было покрыто ранами, — гнул я свое. — Об этом сообщили в новостях, а я видел фотографии. Убийца мучил ее, прежде чем убить. Пытал. Зачем?
— Не знаю, — сказал Макс, — ты такой чудик. А зачем бы ты это делал?
— Это оскорбительно, но да, поставить себя на его место — это то, что мы пытаемся сделать.
— Я серьезно. Если бы ты собирался кого-нибудь прикончить, предварительно замучив, — а я не исключаю такой вариант, — то зачем?
«Что ж, это лучше, чем ничего».
— Предположим, мне что-то нужно. А убивая ее таким способом, я это получаю.
— И что тебе нужно?
— Не знаю. Это мы и пытаемся вычислить. Мы должны восстановить ход событий.
— Хорошо, — согласился Макс, уставившись в потолок и медленно водя руками. — Что ты… получаешь, когда… убиваешь кого-нибудь таким способом, который… позволяет тебе получить то, что ты хочешь?
— Что я получаю, убивая людей таким способом? — переспросил я.
— Именно.
— Я получаю… удовлетворение.
— Отпад, — сказал Макс.
— Но я же не про себя. Удовлетворение получает убийца.
— Все равно отпад. Что еще?
— Убийца обретает отмщение. Обретает силу.
— Обретает мир и покой, — добавил Макс.
— Может, и нет, — заметил я. — Если тебе просто нужно заткнуть кому-то рот, есть более легкие способы, чем запытать до смерти.
— А если этот человек доставал тебя всю жизнь и ты уже не в силах терпеть и хочешь, чтобы он сперва помучился? Тогда твое вознаграждение — мир и покой.
— Вообще-то, твоим вознаграждением будет сила, месть и удовлетворение. Ты обретешь контроль над своей жизнью и отомстишь человеку, который лишил тебя этого контроля.
— А когда насытишься, — настаивал Макс, — получишь мир и покой. Я тебе говорю, к этому все и приходит.
— Ты так думаешь? — спросил я. — Если мне нужен мир и покой, то я в последнюю очередь буду подбрасывать покойника в разгар следствия по делу серийного убийцы. Этой смерти уделено больше времени, внимания и сил, чем любому другому мертвецу, обнаруженному в занюханном городке у черта на куличках.
— Ну все, — признался Макс. — Я сдаюсь. Я не получу мира и покоя. Я получу… войну и шум. Шумную войну. Я террорист.
И тут пазл сложился у меня в голове.
— А если ты и есть террорист? — проговорил я, в волнении подаваясь вперед. — Я имею в виду, не обычный террорист, но мысль примерно та же: ты прибегаешь к насилию, чтобы привлечь внимание.
— Мне что, четыре года?
— Ты делаешь это специально, — пояснил я, — ты хочешь, чтобы люди обратили на тебя внимание. Ты жестоко убиваешь человека и оставляешь труп в людном месте, таким образом отправляя миру послание.
— Почему на месте убийцы вдруг оказался я, а не ты?
— Пусть буду я. Все равно. Убийца. Он пытается что-то сказать. «Я ненавижу женщин». Или: «Я лучше вас». Или еще что-нибудь в том же духе.
— Я могу делать что захочу.
— Именно.
Макс впился зубами в сэндвич.
— И кому он это говорит?
— Я не знаю. Наверное, всем. Полиции. ФБР. К нам прислали агента, который зарабатывает на жизнь такими расследованиями. Может, убийца обращается к нему.
— А если это Клейтонский убийца?
— Нет, почерк другой.
— Я имел в виду: что, если он обращается к Клейтонскому убийце?
Я уставился на него. Клейтонский убийца умер, но Макс этого не знал. Никто не знал. Включая нового убийцу.
— Что, если один убийца говорит другому: «Эй, теперь я хозяйничаю в этом городке»?
— Мама дорогая, она идет к нам, — сказал Макс.
— Кто?
Я вскинул голову и увидел, что в нашу сторону направляется Брук. Это был уже третий взгляд за ленч — больше, чем я мог себе позволить. Я должен строго следовать правилам, даже если Брук сама толкает меня нарушать их. Это моя первая и последняя защита против мистера Монстра, ведь если я позволю себе делать все, что душе угодно, то позволит и он. Нельзя этого допустить.