— О, Боже, пожалуйста, прикоснись ко мне, — наконец, эти заветные слова срываются с ее губ.
Искры везде. Просто повсюду — они освещают мою кожу, распространяются внутри меня, словно пожар. Я провожу левой рукой вниз по ее руке. Маленькие волоски на ее руках встают дыбом, пока я поглаживаю ее мягкую кожу, направляясь к ее запястьям. Я кладу свою руку поверх ее, и Харпер раскрывает пальцы. Я переплетаю наши пальцы, и у нее перехватывает дыхание.
Этот звук возбуждает меня и мне хочется никогда не переставать касаться ее.
Я сжимаю ее руку, и это чувствуется одновременно эротичным и романтичным — мне никогда в жизни так сильно не нравилось держаться за руки. Кажется, каждая ее клетка тянется ко мне, каждый мой нерв вспыхивает для нее. Никогда раньше я не был так уверен, что чувства взаимны. Никогда.
Харпер плотно обхватывает пальцами мою ладонь, и я почти кончаю. Прижимаюсь губами к ее шее, и мой разум затуманивается от желания.
— О, — нежно стонет она.
На вкус она чертовски хороша. Свободной рукой провожу пальцами по ее мягким, шелковистым волосам, скольжу носом по ее шее, вдыхая ее, позволяя ее аромату окутать меня, словно он — лучший наркотик. Она не пахнет весной, ее запах напоминает мне мед, апельсины и все мои фантазии. Я кусаю ее шею, легонько щелкаю языком по коже. Необходимость поцеловать ее везде управляет мной.
Ее плечи поднимаются и опадают, дыхание быстро учащается, а пальцы сильнее сжимают мою руку. Я усыпаю поцелуями всю ее шею, вытягивая стоны и вздохи, и эти вздохи сводят меня с ума. Они говорят мне о том, как много она в это вкладывает. Сколько еще она хочет.
Я умирал, как хотел поцеловать ее губы, почувствовать перед собой ее тело. Теперь, вот она, одна в моем гостиничном номере, пришла за мной, и это поражает меня. Это все, чего я хотел, и я отказывался верить, что это может случиться.
— Харпер.
— Да, — ее голос звучит мечтательно.
— Что бы ты сделала, если бы я поцеловал тебя прямо сейчас?
Я спрашиваю не потому, что не уверен, и не потому, что боюсь, что она этого не хочет. Причина в том, что, как я узнал, она очень любит говорить о поцелуях.
Она легко и мягко мне отвечает:
— Я бы, наверное, растаяла.
Или, возможно, растаю я.
Я отпускаю ее руку, поворачиваю лицом ко мне и попадаю в ловушку ее глаз — таких открытых, таких уязвимых и таких чертовски жаждущих. Я провожу большим пальцем по ее щеке и чувствую, как она дрожит. Ее губы раскрываются, и в эту секунду я хочу наброситься на ее рот своим, но также хочу еще больше продлить предвкушение этого. Потому что в ее глазах я вижу столько потребности, столько желания, столько всего, чего я жаждал получить от этой девушки, все те вспышки, что я видел в последние несколько недель. Я хочу, чтобы она почувствовала все это. Прочувствовала каждую секунду этого момента перед тем, как я ее поцелую.
Но я не могу больше ждать.
Я прижимаюсь губами к ее губам, и моя температура поднимается. Я целую ее мягко и нежно, пальцами исследуя ее, касаясь лица. Целовать ее наедине, когда никто не смотрит, получить ее разрешение сделать это за закрытыми дверьми — полнейший восторг. Это привилегия — знать эту ее часть, эту сторону, которую она так редко показывает. Сторону, куда она меня впускает, и где она перестает сдерживаться.
Мы так необыкновенно хорошо подходим друг другу, наши губы нетерпеливые и жадные. Харпер одновременно такая голодная и такая мягкая. Вскоре этого темпа становится недостаточно, и я проскальзываю языком между ее губ. Она открывает их для меня, и это поразительно. Ее язык встречается с моим. Наше дыхание смешивается. Мы оба стонем в одно и то же мгновение, потому что это так чертовски сильно возбуждает. Это так чертовски хорошо. Я целую ее сильнее, глубже. Посасываю ее сексуальную нижнюю губу, когда она поднимает руки и проскальзывает пальцами в мои волосы. Харпер вовсе не сексуальная штучка. Она просто горячая и возбужденная, разрывающаяся от нужды. Еще она грубая, когда сжимает пальцами мой затылок и притягивает меня ближе, будто не может насытиться моими поцелуями.
Я тоже не могу ею насытиться.
Поцелуи никогда не были такими. Они никогда не были такими хорошими, такими возбуждающими. Я пьян от нее, опьянен вкусом, ее языком, ее ртом и ее сладостью.
Черт возьми, Харпер любит целоваться. И она права. Она тает. Она тает для меня, и я хочу ее, как помешанный. Ее теплое, гибкое тело в моих объятиях похоже на воду — она двигается со мной, скользит по моей груди, прижимается к каждому сантиметру моего твердого тела. Я могу только представить, каково это будет, когда мои губы окажутся на ней, чтобы исследовать каждый ее миллиметр, чтобы свести ее с ума при помощи языка.