— ЧТО?!
Эпилог
Эпилог
Опираясь на костыли, Пошлин застывает на пороге роскошных апартаментов.
— Упал? Очнулся? Гипс?..
— Споткнулся. Обматерил охранника. Гипс, как вынужденная мера к моему безработному времяпрепровождению в домашних условиях. Вчера только из питерской больницы привезли. Отлёживать там бока, когда у меня здесь все сроки горят – недопустимо.
Можно было бы застесняться и переминаться с ноги на ногу на пороге, желая услышать: «Чувствуй себя, как дома». А можно… Поступить по-другому.
— Можно… Я тебя поцелую, Арсений? — хотела спросить другое, но в нашей ситуации нужна терапевтическая таблетка, в виде телесного контакта.
— Ещё спрашиваешь? — болезненно дёргает уголками губ вверх.
— Спрашиваю, потому что боюсь тебя, — провожу подушечками пальцев по его плечу.
— Облокотись, Августина, потому что я тебя задавлю в порыве страсти.
И он меня целует. Или я его. Неважно.
Когда «просто секс» передаёт свои полномочия совершенно иным чувствам. Те послушно перенимают новые обязанности, которые вступают в силу, как только мы сплетаемся языками в чувственном поцелуе.
— Прости меня, пожалуйста, — шепчу еле слышно, когда мы немного насытились обоюдной лаской. — Я не имела права так разговаривать с тобой, с Кирой, с Лолой… Мне так стыдно было, Арсений, так стыдно. Взрослая тётушка вела себя, как ребёнок детсадовского возраста. Если не моё, то ничьё.
— Я тебя простил сразу. Настойчиво ждал твоего звонка. Меня остановил телефонный звонок. Срочная поездка в Питер.
Арсений отступает вглубь апартаментов, а я наоборот наступаю. Закрываю дверь на замок и готовлюсь слушать рассказ своего Мистера Пошлости.
Мне так его жалко!
Собственно, а почему он споткнулся, обматерил охранника и сломал ногу?!
Этот животрепещущий вопрос я задаю вслух и готовлюсь внимательно его слушать, чтобы не пропустить ни одну живую эмоцию случившегося уже в прошедшем времени.
— Смотрел пилотный выпуск программы «Кому за 30…». Увидел знакомое лицо на экране мобильного телефона, от неожиданности споткнулся, — его губы растягиваются в такой обаятельной мальчишеской улыбке, что в груди так сладко ёкает. — Охранник пытался меня поймать «в полёте», но мы оба упали. Он сломал руку, а я ногу.
Оказалось, что сдерживать смех в минуту тягостных воспоминаний – тоже непосильная для меня задача.
Прогоняя вымышленную мной картину перед внутренним взором случившегося, снова закатываюсь в приступе смеха.
— Прости, — пропускаю последний смешок в кулак.
— Тин, зачем ты согласилась? Столяров настолько был очаровательным?
— Ты меня ревнуешь? Сам Пошлин меня ревнует?..
— Ответь, пожалуйста, на вопрос.
— Хотела, чтобы ты увидел меня в другом образе, — шумно выдохнув, смотрю ему в глаза.
До чего же он хорошенький!
А смотрит-то как!
Выцарапать бы глазоньки всем, кто на него посмотрит в ответ!
Начинается… Что-то надо с этим решать.
— Мне больше понравилось, когда ты была голой и доступной. Как только на тебе появляется лоскут ткани, ты сразу же закрываешься.
— Неправда!
— Ещё и споришь!
— Ещё одна неправда!
— Я тебе нравлюсь… Как мужчина? — вдруг озадачивает меня совершенно смехотворным вопросом.
Вопрос не из категории «ромашка» – любишь/не любишь.
Вопрос прямой.
Вопрос, где ответ может быть исключительно – нет/да.
— Спрашиваешь ещё, — отвожу взгляд в сторону. — Ты – моя мечта не только в книге, но и в жизни.
— О-о-о, я прочитал твоего «Мистер Пошлость». Рассказ вышел замечательным. Но есть одно огромное «НО».
— Это ты о чём?!
— Давай по порядку, — укладывает мою голову к себе на грудь, где ритмично бьётся сердце того, в которого влюбляются с первого взгляда.
У нас с первого взгляда – была неприязнь, приправленная жгучим красным перцем.
Со второго – азарт, от которого кружилась голова.
С третьего – случился умопомрачительный секс. Самый лучший секс в моей жизни.
Кстати, мы улеглись в его спальне, на огромной кровати. А не стояли в прихожей, как вы бы могли до сих пор думать.
Обстановка меня сейчас меня интересует. Важнее, куда нас заведёт наш разговор «о нас».
— Критику я воспринимаю плохо, — сразу предупреждаю его. — Частенько закрываю комментарии, потому что меня взрывает, если со мной кто-то не согласен.