Символика мистерий, несомненно, восприняла Великую Мать в качестве кормилицы-Земли, каждый год оплодотворяемой Небом. Точно также другие греко-римские божества, допущенные в их пантеон, должны были изменить свой характер, чтобы соответствовать их догматической системе. Иногда их отождествляли с маздеистскими героями, и в этом случае совершенные ими новые подвиги, как правило, прославлялись в варварских легендах. Иной раз в них видели олицетворение сил, производящих все изменения в природе. Тогда во главе этого пантеона, приобретшего снова свойственное ему изначально натуралистическое толкование, помещали Солнце, верховного правителя мироздания.
Поклонение Солнцу, порожденное чувством признательности за каждодневно подаваемые им блага и усилившееся благодаря осознанию той значительной роли, которую оно играет в системе мироздания, вполне логично вытекает из всей истории развития язычества. Когда научная мысль попыталась дать объяснение священным традициям и признала в наиболее почитаемых божествах естественные силы или природные стихии, она неизбежно должна была отвести главное место тому светилу, от которого зависит самое существование нашего мира. «Прежде чем религия пришла заявить о том, что Бог должен быть возвышен до идеи абсолюта, то есть в нечто надмирное, существовал только единственный рациональный и научный культ, — культ Солнца» [18]. Со времен Платона и Аристотеля греческая философия рассматривала небесные тела в качестве одушевленных и божественных существ; стоицизм предоставил новые аргументы в пользу этого мнения; неопифагорейцы и неоплатоники в еще большей степени настаивали на священном характере света космических тел, извечно воплощающегося в образе явленного нам умопостигаемого бога. Эти верования, подтвержденные мыслителями, широко распространялись литературой и, в частности, теми трудами, в которых романтические вымыслы скрывали в себе подлинное теологическое содержание [19].
Однако почитание дневного светила в качестве главного бога язычества было вдохновлено не только философскими теориями греков; оно основывалось на особой догматике, первыми авторами которой явились те жрецы-астрономы с Востока, за которыми закрепилось древнее название «халдеев»[20]. Согласно их воззрениям, Солнце, находящееся на четвертой ступени в ряду планет и занимающее между ними срединное положение, подобно царю («царь-Солнце»), окруженному своими подчиненными, управляет движением этих блуждающих планет и даже вращением самого неба. Его пламенный шар, наделенный силой притягивать, определяет прохождение других звездных тел. Оно является «сердцем космоса», оживляющим своим теплом весь его огромный организм.
Эта механистическая теория, в которой словно бы уже содержится предчувствие закона всемирного тяготения и гелиоцентрической системы, неизбежно вела к признанию Солнца верховным богом вселенной. Действительно, для астрологов, полагавших, что сочетания звезд в их круговращении определяют ход всех физических и психических явлений, светило, управляющее сложной игрой взаимовлияний небесных тел, должно было стать вершителем судеб и господином всей природы. Уже Плиний провозглашал его «главным правителем и божеством природы» [21].
Но это Всё, столь строго упорядоченное, не могло быть руководимо слепой силой. Солнце, умственный свет (фтпс; vospov), должно было сознаваться в качестве управляющего миром разума[22], и, следуя дальнейшей логике, этот вселенский разум становился бы создателем человеческого разума — искры, выделившейся из космического огня. Точно так же, как это пылающее светило отстраняет и привлекает к себе по очереди планеты, оно, как считалось, посылает души для рождения их в телах, которые они оживляют, и после смерти заставляет их вернуться в его недра[23].