Смерть отвратительна. Липкое и безобразное чувство, когда всё, чем ты являешься, постепенно разъедается, оставляя пустое ничего. Я до сих пор помню то странное состояние, когда воспоминания постепенно покидают тебя, пока не останется лишь безвольная и безэмоциональная оболочка.
Подозреваю, от того и было так больно, когда память и все чувства резко одновременно вернулись. Но я готов испытать и в десять раз большую боль, лишь бы сохранить себя.
Последнее, что мне удалось увидеть — три ярких огня, словно смотрящих мне в душу. Сиреневый, жёлтый и синий огни следили за мной, будто пытаясь завлечь меня куда-то. Но прежде чем у них это получилось, я пришёл в себя.
...
Покинув пучину странных видений, едва сдержал порыв открыть глаза. Голова гудела, пока я изо всех сил желал разобраться в происходящем.
И в самый последний момент, перед тем как проснуться, в голове пронесся прохладный ветерок, словно предостерегающий от опасности. Было немного странно слушаться подобных позывов, но в моей нынешней ситуации вообще всё казалось странным.
Всё ещё держа глаза закрытыми, я стал прислушиваться к тому, что происходило вокруг меня. К счастью или нет, но не услышал никого вокруг себя. К удивлению, больше знаний мне принесло обоняние — в воздухе вокруг меня веяло странное сочетание трав, словно кто-то взял корзинку с десятком разных полевых растений и сжёг их как благовония.
Я осторожно двинулся, пытаясь на ощупь определить обстановку. Под ногами был холодный каменный пол, а рядом лежал потрепанный мешок, набитый… соломой? Прощупав дальше, я наткнулся на странные глиняные стены и грубый деревянный стол, от которого исходил самый сильный травяной запах.
Убедившись, что вокруг нет угрозы, я приоткрыл правый глаз. Ожидая резкой боли, был приятно удивлен. Всё ещё оставалась лёгкая головная боль, однако на порядок лучше прошлых ощущений.
В полумраке комнаты я разглядел лишь мерцающий огонек свечи, который слабо освещал помещение, добавляя всей обстановке таинственности.
Обстановка напоминала жилище древних греков, но даже они, пожалуй, назвали бы ее устаревшей. Неокрашенные стены выглядели неказисто, но на первый взгляд казались крепкими. Словно они были сложены из обожженной глины или каких-то странных кирпичей. Такие постройки я видел лишь на картинках в учебниках истории — они характерны для самых примитивных времен.
Столик, казалось, готов был распасться от одного чиха, и вместе с собой повалить догорающие в глиняной фиале благовония, а также какую-то статуэтку, изображающую то ли бородатого человека, то ли рыбу, держащую трезубец.
Вся эта конструкция больше походила на алтарь неизвестного бога, от которого веяло чем-то… грозным и могущественным. Как кусок глины мог излучать такую атмосферу, я не понимал, но был уверен в своих ощущениях.
Убедившись в отсутствии угроз, медленно открыл второй глаз. Осмотревшись уже обоими глазами, не заметил ничего нового. Тогда я решил подняться, и тут меня ждали первые настоящие сюрпризы.
Это было не моё тело. Ладно, плевать на факт, что на мне какая-то белая туника, а на ногах плохо сделанные сандалии. Я шокировано рассматривал собственные руки, которые выглядели слишком мелкими для взрослого тела. И либо мой мозг погряз в послесмертных галлюцинациях, либо…
Я обратно присел на соломку, стараясь отдышаться и привести дух. Слишком много всего странного за короткий срок. Ещё с собственной смертью не смирился, а в меня уже и новые факты стали кидать.
И хоть можно было всё списать на бред или моё сумасшествие, однако слишком всё тут странно. Слишком сложная и необычная галлюцинация. При этом все ощущения оставались до безумия острыми и реальными.
Мозг легко поддается зрительным и слуховым иллюзиям, но обмануть тактильные и обонятельные рецепторы гораздо сложнее. Холодный камень под ногами и шершавая поверхность стола говорили о том, что все это вполне реально. Тогда я решил осмотреть себя, пытаясь разобраться в этом безумии, но лишь больше убеждался в своей правоте.
Неведомым образом я оказался в теле щуплого мальчишки лет тринадцати-четырнадцати. Тонкие руки, болезненная худоба, проступающие ребра — все это казалось чужим и пугающим. Но это были далеко не единственные странности.
Я всегда считал себя рациональным человеком, не верящим во всякий мистицизм вроде богов и духов, а полагающимся только на здравый смысл и эмпирический опыт. Все знания о мире я черпал из собственных наблюдений и экспериментов… Но то, что происходило со мной сейчас, было больше похоже на бред сумасшедшего.