Наверное, кто-то другой на моем месте впал бы в панику и поддался бы эмоциям, но сейчас моя голова была чистой и свободной от подобных порывов. Да, я продолжал испытывать чувства, но все ощущения словно «потускнели», а страх быстро сменился любопытством и желанием разобраться во всем. И именно благодаря этой ясности рассудка я прекрасно понимал, насколько все это ненормально.
— Да, так всё звучит куда логичнее и разумнее…
Если задуматься, то наше мышление определяется нашим телом. Всеми бесконечно сложными биологическими и химическими реакциями в нашей голове. Даже такое возвышенное и романтизированное чувство как любовь, можно грубо назвать следствием работы окситоцина, дофамина, эндорфина и еще сотен различных нейромедиаторов и гормонов, смешивающихся в единый коктейль.
Невольно возникала мысль: если мое тело сейчас так разительно отличается от привычного человеческого, то насколько же будет отличаться и мое мышление?
Уже сейчас видел первые проявления этого. За все время моего нового существования я ни разу не вспомнил о дорогих мне людях, которых оставил в прошлой жизни. Мои родители уже давно ушли из этого мира, унесенные проклятием под названием старость, но ведь были и друзья, знакомые, которых больше никогда не увижу. Столько лиц, к которым я привык и без которых жизнь уже не будет прежней.
Но меня это почему-то не волновало. Ярость и печаль накатывали волнами, разбиваясь о мою стену спокойствия. Организм словно не давал мне погружаться в рефлексию, думать о прошлом, и требовал, чтобы я заботился о настоящем. Странные ощущения. Занимательные даже.
А ведь это всё ещё не учитывая новую переменную под названием магия…
Я не был дураком, отрицающим очевидное. Серебряный ветер, летающие огоньки и телепортирующийся посох — явное проявление чудес, неизвестных науке. Пока что, по крайней мере.
Конечно, можно было бы выдать другие гипотезы, вроде галлюцинаций, голограмм или моего сумасшествия, но это сейчас мне не поможет. Если я псих, то ничего с этим не поделаю. Но если все увиденное мной — правда…
Доев лепёшку, я стал разглядывать свою синеватую руку с чётным количеством пальцев. Долго всматриваясь, также понял, что и кровь у меня не привычного красного, а какая-то сине-зеленоватая.
…Если допустить, что магия существует и с ее помощью можно создавать новые организмы, то почему бы не использовать ее для преобразования уже существующих? И если она может вдохнуть жизнь и дать второй шанс после смерти, то на что еще она способна? Есть ли у нее вообще какие-то пределы? Столько вопросов, терзавших мой разум и просто требующих, чтобы на них кто-то ответил.
В уже бесконечно далёком прошлом я был учёным. Не гениальным, конечно же, и далеко не самым успешным, но нужным типом мышления обладаю.
Я понимал и разделял идеи о том, что разумный человек должен отделять свое мнение от фактов о реальном мире, стремиться к экспериментальному подходу при изучении мира и пытаться конструировать будущее из элементов настоящего.
Что каждую выдвигаемую теорию нужно проверять на практике, ставя эксперименты или проводя расчеты. Только так мы можем получить объективные сведения о нашем мире, свободные от наших предвзятых суждений.
И если магия является естественной частью нашего мира, на что я надеюсь, она должна подчиняться этим законам. Если же существуют какие-то принципы, по которым она работает, то этого уже достаточно, чтобы систематизировать знания и начать поиск наиболее эффективных способов ее применения. А дальше… не уверен, есть ли пределы её возможностям, но будет так увлекательно найти их.
Но уверен, что её можно использовать, чтобы понять, как вернуть себе нормальное тело. Поспешные, теории, конечно же, которые могут оказаться полнейшей глупостью на практике. Однако это только показывало, что мне сейчас нужно больше всего — информация.
Любой учёный без неё является словно без рук и ног. И факт, что у меня сразу нарисовался «создатель», сильно облегчал ситуацию. Уверен, что он будет не против раскрыть мне часть своих секретов. А я отлично умел слушать и запоминать.
...
В этот раз меня разбудила стучавшая в дверь женщина в серой накидке. На вид ей было лет пятьдесят: уже проступали морщины, а в коротких волосах блестела седина. Однако меня удивили ее идеальные зубы, словно у звезды Голливуда, и отсутствие на руках мозолей, которые неизбежны при постоянной тяжёлой работе, привычной местному отсталому уровню технологий.