— Прости, я... Мы нашли, — она кивнула немного в сторону. В траве лежала женщина. Ее глаза были открыты, но она не шевелилась. Я присела рядом на корточки и хотела взять ее за руку, проверить пульс, но вдруг она улыбнулась, подняла руку и показала на небо. Я посмотрела наверх. И дети тоже.
— Облако похоже на цветок, — сказала женщина.
Мы молча смотрели на небо несколько секунд.
— На птицу, — вдруг сказал Вадим.
Эд был довольно далеко и, кажется, не смотрел в нашу сторону. Я не могла разглядеть его лицо, но на всякий случай помахала. Звать боялась — не знала, как отреагирует его тетя. И не смогла понять, разглядел ли Эд мой жест. Он шел в нашу сторону, но никак не ускорялся и не реагировал по-другому.
— Валентина Николаевна, — позвала я.
Женщина все еще смотрела на небо. И она сохраняла это детское выражение лица, от которого как будто разглаживались ее морщинки.
— Валентина Николаевна, — снова позвала я. Теперь она хотя бы повернулась ко мне. — Вам лучше встать. Трава мокрая и...
— А ты кто?
— Я... Ваша соседка.
— Я тебя не знаю, — жестко ответила она.
— Я приехала совсем недавно. Еще не успела зайти и познакомиться с вами. — Пожалуйста, встаньте, трава очень мокрая, — я потянулась к Валентине Николаевне, но она отодвинулась в сторону. Я испугалась, как бы она не повредила себе что-то. — Я знаю вашего внука.
— Эдик! — крикнула женщина. Трава зашуршала вдали. Я приподнялась и поняла, что Эд услышал этот крик: он бежал к нам.
— Он уже идет... — начала я.
— В школу?
— Нет. Он идет сюда. Послушайте, вам все же надо встать.
Я повернулась к детям. Они наблюдали за происходящим, будто за очередным шоу по телевизору. С каким-то ленивым интересом. Вдруг Эд возник за их спинами. Но сам он не замечал препятствие, потому что смотрел только на тетю. В последний момент он обошел Вадима и наклонился к ней.
— Как ты? — он взял ее за руку и поддержал спину. Я обхватила женщину с другой стороны. Вместе мы подняли ее на ноги. Эд и дальше держал ее за руку и повел прочь, не глянув на меня и детей. Я не знала, что делать, и осталась на месте. Отойдя на несколько метров, Эд остановился и сказал, быстро посмотрев на меня через плечо:
— Спасибо, дальше я сам.
Я только кивнула. Прогулка не входила в мои планы, и нам с детьми стоило возвращаться домой. То есть пойти в ту же сторону, что и Эд. Но из его поведения я поняла, что он хотел остаться один. Поэтому пришлось дать ему небольшую фору.
— А что это было? — тихо спросила Вика.
— Я же сказала, его тетя больна.
— И не понимает, что делает. Но что это за болезнь?
— Это невежливо спрашивать.
— Поэтому я и спрашиваю тебя, — Вика наконец поняла. — Ты и сама не знаешь?
Я повернулась и увидела, что Эд отошел на достаточное расстояние.
— Идем домой. Но медленно. Не пытаемся их догнать. Не кричим и не задаем такие вопросы. Ясно?
Вика кивнула, а Вадим не стал, будто понимал, что к нему это предупреждение все равно не относилось.
***
Мы вышли из дома так быстро, что даже не убрали со стола остатки хлопьев. Те размокли в молоке окончательно и превратились в совершенно отвратительную на вид массу. Но Вика и Вадим так не считали, потому что сразу уселись за стол и начали есть.
— Стойте, я думала, что вы переели? — спросила я, перед этим приложив руку ко рту, сдерживая вовсе не наигранный рвотный позыв.
— Ну, мы же погуляли, — как нечто очевидное сказала Вика. — То правило с телевизором же еще работает? Мы можем дальше его смотреть? Там шел какой-то интересный сериал. В нем тетя не могла забеременеть и...
Я неопределенно замычала, потому что не сумела сразу выразить свои мысли в словах.
— Может быть лучше что-то не про беременность? А про животных?
— Если найдешь, — Вика кивнула на телевизор.
Я дважды пролистала все десять каналов и мультфильмов там не нашла. К счастью, тот сериал тоже закончился, зато начался документальный фильм про леса. Я включила его, чтобы захватить внимание детей. Или усыпить их. Оба варианта хороши. А сама села читать в кресле.
Чтение давалось с трудом, ведь я все время думала об Эде и его тете. Может, мне стоило навестить их? Или еще слишком рано? Тогда какое время подходящее? Я ведь не хотела ни во что вмешиваться, нужно было просто тихо пересидеть здесь пару недель или месяц. Но теперь я попалась на глаза той соседке, явно сплетнице. Не хватало еще, чтобы она заинтересовалась нами. Теперь мне нужно было еще внимательнее следить за детьми и не подпускать к ним посторонних, чтобы те не задавали вопросов, на которые дети не смогут дать правильного ответа. Любой вопрос был таким. Мы репетировали с Викой и Вадимом, что они должны отвечать на вопросы о семье и школе. Но они явно не были в том же постоянном напряжении, что и я. И не держали в головах наготове заученные речи, поэтому могли сказать правду. Потом понять, что натворили, и сочинить историю. И вызвать уже не просто подозрения. А знание о том, что они врали. Что я врала.