— Пригрозить чем? — спросил Вадим.
— Ружьем, например.
— Здесь есть ружье? — Вика будто воодушевилась.
— Нет, но он же об этом знать не будет.
И мы продолжили есть. А когда закончили, я включила телевизор, чтобы отвлечь детей. Они снова смотрели его неотрывно, и я решила, что уже в конце дня они даже не вспомнят о произошедшем, а потом Эд привезет фонари и все будет хорошо. Я оставила детей в доме, а сама снова пошла отмывать окна. Я толком ни о чем не думала и просто терла пятна тряпкой, поэтому не сразу заметила, что Вика наблюдала за мной неотрывно. Я попыталась улыбнуться ей, но Вика лишь посмотрела на меня еще несколько секунд, а затем отвернулась. Когда я почти закончила, то услышала шум. Я повернулась и увидела, что по дороге проехало несколько черных машин. Знать наверняка я не могла, но сразу поняла, что это похоронная процессия. Я зашла в дом, чтобы поменять воду, и остановилась в гостиной.
— Ребята, — дети не отреагировали, и мне пришлось повторить уже громче. — Эй, послушайте!
Брат и сестра повернулись.
— Сегодня будут похороны тети Эда...
— Можно нам пойти?! — обрадовалась Вика. — Мы никогда не были на кладбище, можно?
— Да, вы не были, и это... Хорошо.
Я конечно знала, что их реакция будет странной, но не ожидала такой радости.
— И пойти вам нельзя. Дело в другом. В ее доме соберутся родственники. А мне нужно будет сходить туда, забрать у Эда фонари. Но я не хочу болтать с этими людьми долго. Важно не дать им повода для этого. Поэтому я задерну шторы в гостиной, скажу, что вы спите, и мне срочно нужно к вам вернуться. И вы должны подыграть. Не высовывайтесь, не шумите. Понятно?
— А если мы пойдем с тобой?
— Там будет торт? — спросил Вадим.
— Что? Нет, конечно. Это похороны, ничего веселого. И вы не захотите видеться с чужими взрослыми. Они будут трепать вас за щеки и спрашивать, как дела в школе.
Дети испуганно переглянулись.
— Хорошо, мы останемся.
— Отлично. Я думаю, они приедут довольно скоро, поэтому, — я подошла к окну и задернула шторы. — Можете смотреть телевизор, только не шумите.
Они закивали. После этого я закончила мыть окно и села в кресло, то и дело поглядывая на часы.
Примерно спустя час я услышала шум машин. За это время я успела погрузиться в пустоту. Думать было не о чем, телевизор смотреть не хотелось, заснуть не могла, но все это время я будто витала где-то. Шум привел меня в чувство, я вскочила с места, подошла к окну, слегка отодвинула штору и выглянула. Две машины остановились перед домом. Из одной вышел Эд, и я с удивлением отметила, что он был в костюме, а его белая рубашка почти сияла на фоне грязи вокруг. Из той же машины вышли мужчина и две женщины. Из второй машины вышел только водитель. Эд скинул пиджак и кинул его на сиденье. Он расстегнул пуговицы на манжетах рубашки и закатал рукава. Вместе с двумя другими мужчинами он пошел в дом, а спустя пару минут они вышли оттуда. Каждый нес в руках по большой коробке. Женщины стояли рядом и, видимо, переговаривались. Вдруг одна из них резко сделала шаг в сторону нашего дома. Я задернула штору и придержала ее, чтобы она не колыхалась. Теперь оставалось ждать. Не хотелось идти сразу. Тем более, Эд был занят.
Я вернулась в кресло и снова уставилась на часы. Коробок там было много. Я прикинула, что им понадобится минут двадцать, чтобы все перенести и отдохнуть. Вот тогда я и пойду. Вдруг раздался стук в дверь. Я повернулась к передней. В окне никого не было видно, поэтому я подбежала к телевизору и убавила звук.
— Эй... — начала было возмущаться Вика, но я прижала палец к губам и прошипела:
— Тихо.
Потом я вышла в переднюю, закрыв за собой дверь в гостиную, и открыла входную. Передо мной стояли те две женщины. Они были похожи. Видимо, сестры. Я ведь и не спрашивала у Эда весь состав его семьи.
— Да? — спросила я, будто и не догадывалась, кто они.
— Ты, должно быть, Дина?
Спросившая улыбнулась и попыталась посмотреть мне за спину.
— Да, здравствуйте. А вы?..
— Ирина. Я мама Эдика. Я так удивилась, когда узнала, что здесь кто-то живет. Абрамовы так внезапно пропали. Как они поживают?
— Абрам... А, владельцы дома? Я с ними не знакома.
— Да, вы же всего лишь няня, — закивала женщина. Мне стало неприятно.