— Ох, ты... Я разбудил?
Я глянула вниз и поняла, что все еще была в пижаме и халате. А еще не успела умыться и причесаться. Я попыталась улыбнуться, но почувствовала, как дрожали губы, поэтому оставила это и сразу заговорила:
— Нет, просто... Кое-что неприятное случилось, я еще не успела прийти в себя.
Эд посмотрел на меня еще внимательнее.
— Что-то серьезное? — произнес он очень медленно.
— Нет, просто к нам заглянула эта соседка, Инна. И она напугала детей. И наговорила мне гадостей.
— Ты уверена? — так же медленно спросил Эд. — Она, конечно, любопытная, но вовсе не злая.
— Да, я уверена. И не надо говорить со мной, как с дурочкой.
— Я просто решил уточнить, — Эд помрачнел.
— Я не о том, что ты говоришь, — я взмахнула рукой, в которой все еще была чашка, и чуть не ударила ею об стену. — А о том, как ты говоришь.
Эд прищурился.
— Не против, если я зайду? — спросил он.
— Зачем это?
Я моргнуть не успела, как Эд дернулся вперед и занес руку. Я сделала то же, что и всегда в таких случаях: вжала голову в плечи и зажмурилась. Но удара не последовало. Зато я почувствовала легкое прикосновение. Я осторожно открыла глаза и поняла, что Эд приложил руку к моему лбу.
— У тебя температура. Вот почему лицо красное, а ты так тараторишь.
— Я тара... Что? — я отодвинулась назад.
— Ты простыла, — Эд сделал еще шаг вперед и захлопнул за собой дверь. — Кажется, ваша прогулка сегодня отменяется. Тебе надо прилечь.
Я тупо кивнула и тут же снова закашлялась.
— Вот и оно. Чай, как я понимаю, ты уже попила. Нужно еще. И лучше ложись. Иди в комнату, накройся, я все сделаю.
Эд прошел мимо меня в гостиную. Я заглянула следом.
— Привет, ребята, — он помахал детям рукой, а потом резко опустил ее, будто подумал, что они могут испугаться даже этого жеста. Те сначала глянули на меня. Я так их запугала, что они уже не знали, с кем можно разговаривать, а с кем нет. Я слабо улыбнулась.
— Привет, — одновременно ответили они.
— Не волнуйтесь, я позабочусь о Дине, — Эд повернулся ко мне. — Ну же, иди в постель. Или тебе совсем плохо? Помочь дойти?
Я не ответила, просто прошла в комнату и залезла под одеяло.
— Мы хотим гулять, — услышала я голос Вики. Я открыла рот, чтобы ответить, но поняла, что обращалась она не ко мне.
— Нет уж. Какие-то вы, городские, слабые. Вы ведь тоже недавно паршиво себя чувствовали оба? Теперь вот Дина. Неудачное время выбрали, чтобы закаляться. Сидите дома.
— Почему ты назвал нас городскими? А ты какой?
Эд сначала ничего не ответил, а потом хохотнул.
— Тоже городской. В этом и была ирония. Я ведь не живу здесь постоянно. Но теперь останусь, чтобы...
Я не услышала, что он сказал дальше, потому что уснула.
А когда проснулась, в доме сильно пахло... Чем-то. Я не понимала запах, и тут осознала, что у меня заложен нос. Из гостиной доносились голоса
— Ну да, меня кататься учил мой старший брат. Сейчас он живет далеко, мы редко видимся, но в детстве мы были очень близки.
— А ты можешь научить нас? — спросил Вадим.
— Раз у нас нет старшего брата, — добавила Вика. — Только старшая…
Я не могла пошевелиться, поэтому громко закашляла, раздирая свое горло. Но оно того стоило, ведь Вика не договорила, а спустя секунду дверь открылась, и в комнату зашел Эд.
— Скоро будет готово.
— Готово что? — слабо спросила я.
— Бульон. Я же заходил минут пятнадцать назад, сказал, что приготовлю.
— Я спала часа два, о чем ты...
— Два? Нет, я ведь пришел только недавно. Ты совсем плоха, может, и правда лучше подольше поспать. Или сначала попить теплого? У тебя теперь еще и насморк, да?
Мои щеки загорелись, и я уже не была уверена, из-за температуры это или от стыда. Стыдно мне было определенно. За то, что Эд так возился со мной. А еще за то, что я плохо контролировала свое поведение. Накричала на детей. И, кто знает, что еще делала, потому что и в памяти явно были провалы. Происходило ли это только из-за простуды?
— Послушай, я принесу миску прямо сюда, хорошо?
— Нет, нет, я встану, — я замотала головой.
— Поверь, бульон того не стоит. Он из кубика, — Эд развел руки. — Лучшее, на что я способен. А тебе ведь главное пить горячее, так что, думаю, сойдет.
Теперь мне уже казалось, что он говорил слишком быстро, и я едва ли поспевала за его словами и просто кивала. С каждым кивком веки мои опускались все ниже. Голос Эда превращался в белый шум, который убаюкивал. В конце концов я все же уснула.